радостный детские вопли, Марк презрительно ухмыляется.

Конечно, легко осуждать подарки других, сам-то хоть киндер сюрприз им принес? Выразительно перебираю пальцами по гладкой поверхности посоха. Пусть только попробует кого-то обидеть в моём доме… Это не я превратила наш брак в вендетту.

— Смотри, нам Лев Мороз столько всего принес…

Эпицентр радости постепенно перемещается на кухню.

— Ой, папочка, ты тоже здесь, — два перекати-поля виснут на нём и тычут в лицо какие-то коробки. — Смотри, тебе больше какая нравится?

Марк сглатывает и отводит взгляд, опускается на колени и с наигранным любопытством интересуется:

— Ну-ка, что тут у вас?

— Я себе куклу в свадебном платье выбрала, А Даше — вот эту, в вечернем. Тоже красивая, правда? Там еще наборы косметики и…

— Пап, там столько подарков…

— Ух, а я-то думаю, куда мой волшебный посох запропастился? — Дед Мороз подходит ко мне, хватает меня под руку, и я с облегчением приваливаюсь к его шубе.

— Папа, а ты с нами будешь отмечать? — задаёт вопрос Даша и на кухне воцаряется гнетущая тишина.

— Эм… — бросает робкий взгляд на меня, — нет, девочки. Я просто зашёл вас поздравить. И маму.

Девчонки обижено супятся.

— Ладно, мне пора. Жду вас завтра в гости. Дед мороз вам тоже кое-что под ёлочкой оставил.

Марк, пошатываясь, делает несколько шагов к выходу. Останавливается, глядя на мешок и живописно разбросанные вокруг коробки.

Поворачивается, глядя на меня вполоборота. Смотрит на меня через плечо покрасневшими глазами.

— Хороший Дед Мороз у вас. Качественный, не то что…

Заносит ногу в грязном ботинке, чтобы пнуть по одной из коробок. Я непроизвольно делаю рывок вперед, но ладонь Льва сжимает мое запястье.

Марк после секундной заминки вдруг опускает ногу. Поворачивается и садится на корточки.

— Иди ко мне, хоть обниму вас.

Девчонки бросаются к нему. Он гладит их макушки и что-то шепчет…

Дыхание перехватывает. Сердце обжигает горячей жалостью к нему, к детям.

Господи, что это? За что? Как мы дошли до такого? Ведь все могло бы быть иначе…

Снова дергаюсь, пытаясь сделать шаг туда, к ним. И вновь меня возвращает к реальности железный захват, обхвативший мою руку.

— Не надо, Лена, — шепчет мне Лев Мороз. — Это был его выбор. Не надо!

Могу поклясться, что Марк не слышал его слова, но будто понимая неизбежность воздаяния за предательство, резко встает и хромает дальше, к выходу. Останавливается, роется в карманах и оставляет на тумбочке входные ключи. Гулко хлопает входная дверь.

Девчонки молча стоят, глядя ему вслед. И, будто ища поддержки, друг у друга, берутся за руки. Замирают. Стоят, глядя туда, куда ушёл их отец.

Вздрагиваю от того, что теплая и шершавая ткань касается моей щеки.

Дед Мороз красной варежкой утирает мои слёзы.

Из-под белых кустистых бровей на меня смотрят ласковые голубые глаза. Точь-в-точь, как у того настоящего волшебника из детства.

Того самого, которому я писала письма корявым почерком в детстве, просила новый велосипед, а ещё сделать счастливыми и здоровыми всех моих близких.

Я смотрю на него и мысленно прошу: «Пожалуйста, исполни моё желание. Я готова написать сто тысяч писем, и велосипед мне уже не нужен!»

54. Сделай мне подарок

— Всё, они спят? — этот вопрос настигает меня ещё на лестнице. Я спускаюсь, уже переодетая в простое домашнее платье.

Дед Мороз так и зыркал из-под кустистых бровей в мое декольте. Даже стишок про ёлочку забыл. Может быть, мне показалось — никто не обязан знать этот стишок наизусть, но в обычной одежде я ощущаю себя комфортнее.

Не хочу пафоса и липких взглядов. Хочу уюта и тепла. Это то, что мне сегодня нужно, больше, чем подарки.

— Тссс… — испуганно шиплю на Льва. И добавляю громким шёпотом. — Сейчас спущусь, поговорим.

С удовольствием отмечаю, что Лев Мороз тоже сменил имидж. Снял красный кафтан и бороду.

У меня даже щёки болят, устала улыбаться, глядя на толстого деда в шапке набекрень. Сидел бы со мной представительный мужик в костюме, ощущала бы себя скованно, как нашкодившая школьница.

Лев в футболке и джинсах — это мило и по-домашнему. Именно таким мне бы хотелось его видеть сейчас.

Он же всегда такой, улавливает эмоции и желания других людей, как антенна. Но вот как он будет поступать с этой информацией — знает только сам Лев. Как сочетается в нём жёсткость и душевная тонкость?

Могу поклясться, что костюм надел, чтобы мы не стеснялись его.

— Да, я решил, что так будет лучше, — с улыбкой отвечает на мой вопросительный взгляд. Даже голос у него стал другим — более глубоким, но звучит тише.

— Девочки уснули. Еле уговорила не тащить с собой в кровать дорогих коллекционных кукол.

— Это ты зря, пусть делают с ними, что хотят. — Протягивает мне бокал, но я стою, уперев руки в бока. Делаю вид, что не замечаю его жеста.

— Да, вот об этом я хотела с тобой поговорить, — гневно направляю на него палец. — Что ты творишь? Ты их балуешь! Мне теперь нечего предложить им на 8 марта, да и на день рождения…

— Брось, я что-нибудь придумаю.

— А ты… — В смятении опускаю палец, который все также и держу в обвиняющем жесте. Боюсь задать вопрос, который меня мучает. Он собирается и дальше с нами отмечать все праздники?

— Если пригласишь меня, — смотрит исподлобья и пожимает плечами. — Просто хотелось порадовать девчонок. К тому же, мне всегда хотелось кого-то так поздравить. Спасибо тебе. Это лучший новый год за много-много лет… Я будто наверстал упущенное.

Смущенно принимаю из его рук бокал. Об этом я даже не подумала… Решила, что он выпендривается, хочет понравится мне и детям.

И тут меня осеняет! А костюм-то он надел не для нас, для себя. Спрятался в него, как в панцирь, чтобы чувствовать себя в своей тарелке.

Для него же Новый год в домашней обстановке — наверное, что-то необычное. Как холодец для папуаса.

Интересно, как он отмечал раньше? В баре? В офисе? На строительных объектах? В тюрьме?

Очень хочется задать ему миллион вопросов, но я еще стесняюсь. С облегчением сажусь и приваливаюсь к мягкой спинке дивана.

Какой длинный праздник, какой удивительно насыщенный. Самый богатый на эмоции за последние годы.

— Лена, — поднимает бокал Лев, — спасибо, что сегодня я здесь. Я правда благодарен тебе. Очень. То, что ты сделала для меня…

— Я же подобрала тебе еще одну картину… — не выдерживаю я. — Холст, масло, современный художник. Уверяю, через пару лет она взлетит в цене в несколько десятков раз.

— Тс… — Лев повторяет мой