– Извините, Thea Нитца! – Дафна оттащила Стивена, пока он не задохнулся. – Я заберу своего жениха, он еще не знаком с отцом Николаосом и Пресвитерой.

– Спасибо, – прошептал красный как рак Стивен.

– Не стоит благодарности, – рассмеялась Дафна и повела его к столу, где сидели бабушка, отец Николаос и его жена с малышом на руках.

– Святой отец… – Дафна поцеловала его руку. – Это мой жених, Стивен.

– Yia sou, – поздоровался Стивен.

Священник протянул ему руку, но Стивен не стал целовать ее, как было принято, а пожал, как будто они только что заключили сделку. Если это и обидело отца Николаоса, то он не подал виду и, улыбнувшись, поднял правую руку и перекрестил Дафну и Стивена.

– Благослови вас Бог, – произнес он единственную фразу, какую знал по-английски.

– И вам того же, – ответил Стивен.

– Стивен, это Пресвитера. Она так добра к нам, что вызвалась сплести венцы из местных полевых цветов! Замечательно, правда? Это будет настоящий подарок.

– Yia sou, Стивен! – Жена священника поднялась, усадив пускающего пузыри малыша на бедро, и поцеловала Стивена в обе щеки. – Дафна, пожалуйста, переведи своему жениху, что для нас большая честь приветствовать его на этом острове и в нашей церкви. Я молюсь, чтобы святой Спиридон помогал ему и чтобы Господь даровал вам много детишек и долгие годы здоровой и счастливой жизни.

Дафна перевела Стивену пожелания Пресвитеры, и он вежливо улыбнулся в ответ.

Когда яркое полуденное солнце начало клониться к закату, гости, собравшиеся, чтобы поприветствовать Стивена, начали расходиться. Это был долгий день, наполненный смехом, вкусной едой и разговорами. Дафне то и дело приходилось переводить Стивену пожелания гостей:

– Поздравляем!

– Добро пожаловать в семью!

– Добро пожаловать в Грецию!

– Благослови вас Бог!

– Почему ты такой худой?

– Ты такой богатый, потому что экономишь на еде?

– Сколько у тебя денег?

– Мой сын хочет переехать в Америку. Ты сможешь дать ему работу?

Когда обмен любезностями подошел к концу и угощение на столе закончилось, гости разошлись. Стоя на веранде, Дафна наблюдала, как солнце на горизонте опускается в Ионическое море, и наслаждалась наступившей тишиной и волшебным золотистым светом. Она огляделась по сторонам, чтобы запомнить этот момент. Yia-yia, склонившись над огнем, варила кофе. Эви тихонько играла в углу двора со своим любимым цыпленком, а на коленях у нее лежал котенок. Под оливой, придвинувшись друг к другу, сидели и снова о чем-то увлеченно беседовали Попи и Стивен.

Когда последний оранжевый луч солнца исчез за горизонтом, Дафна уже собиралась присоединиться к бабушке и выпить кофе, но тут скрипнула калитка, и она обернулась на звук.

– Yia sou, Thea Евангелия!

Это был Янни с рыболовной сетью на плече и большим белым ведром в руке.

– Thea Евангелия… – Он положил сеть и ведро к ногам бабушки и, наклонившись, поцеловал ее в обе щеки. – Thea mou, море сегодня щедро одарило меня. И я подумал, ведь твоя семья с каждым днем становится все больше… – Он оглянулся и увидел, что все: Дафна, Эви, Попи и даже Стивен прекратили свои дела и наблюдают за ним. – И решил, что должен поделиться с тобой уловом.

– Ах, Янни mou, ты всегда так добр ко мне, – поблагодарила бабушка и тут же налила ему кофе, хотя он не успел попросить об этом.

Дафна снова почувствовала, как у нее в животе запорхали бабочки и их крылья перекрыли ей горло. После поездки на kaiki и рассказа Янни она увидела этого человека с другой стороны. Теперь он не представлял для нее никакой угрозы. Когда он открылся ей, пригласил на лодку, поделился трагической историей своей семьи и едой, Дафна почувствовала, что все изменилось. Ей не нужно было бояться этого загадочного человека. Она понимала, что в их отношениях наступил перелом, и вспомнила кровожадных фурий из мифа об Оресте, которые, насытив жажду мщения, неожиданно резко переменились – как и они с Янни.

– Yia sou, Янни! – Похоже, появление одинокого приличного мужчины помогло Попи наконец-то оторваться от Стивена. – Янни, это Стивен, мой кузен, жених Дафны. Amerikanos, – объявила она.

– Добро пожаловать на Эрикусу! Надеюсь, ты полюбишь наш остров так же, как любим его мы, – обратился Янни к Стивену на хорошем английском.

– Ты говоришь по-английски? – Стивен изучающе оглядел гостя от макушки до пят. Он был в поношенных джинсовых шортах, почти черным от загара и производил впечатление человека, который провел всю свою жизнь в открытом море, а не в классе за изучением английского языка.

– Да, я говорю по-английски, – Янни сделал глоток кофе. – Я начинал учиться в Афинах, а степень получил в Колумбийском университете.

– Я этого не знала. Ты никогда не упоминал, что жил в Нью-Йорке, – выступила вперед Дафна. Ей казалось, что она хорошо узнала Янни во время их поездки на Корфу, но, оказывается, это была иллюзия.

– Да, я изучал классическую литературу и собирался стать серьезным профессором, – он рассмеялся, но это был нервный смех человека, который стремится убедить в чем-то не только всех окружающих, но и себя самого.

На этот раз Дафна читала Янни как открытую книгу. Она видела тоску в его глазах и слышала разочарование в голосе, когда он вдруг резко замолчал. Все в этом мужчине было для нее новым, но в то же время очень знакомым.

– Я планировал вернуться в Афины, чтобы рассказывать молодому поколению об опыте наших предков, – Янни рассмеялся над тем, как амбициозно и в то же время глупо это звучит. – Но все пошло не так, как мне хотелось. Я проучился в университете только год, – он перевел взгляд с Дафны на Стивена. – «Лига плюща» оказалась не по мне. Я люблю простую жизнь, а там чувствовал себя как рыба, которую вытащили из воды. Плохое сравнение, я понимаю, – он снова усмехнулся. – Но очень точное.

– Почему ты не связался со мной, когда был в Нью-Йорке? Yia-yia сказала бы тебе, как меня найти! – воскликнула Дафна и удивилась своему искреннему порыву.

– Дафна, это было очень давно, до того, как я приехал на этот остров и встретил твою бабушку. Мне кажется, это было в другой жизни.

– Очень плохо. Мы могли бы встретиться с тобой в той, другой жизни, как ты ее называешь! – Пришла очередь Дафны улыбаться при мысли, как приятно было бы иметь кого-то знакомого с Эрикусы в Нью-Йорке. Ей всегда казалось, что она разрывается между двумя мирами: жизнью в Греции и в Америке, – и мечтала как-то соединить пропасть, которая их разделяет. Но после гибели родителей рядом с ней не было никого, кто мог бы понять греческую сторону ее характера. И ей казалось, что она умерла вместе с Mama и Baba.

– Согласен, это плохо. Если бы мы встретились тогда в Нью-Йорке, возможно, я был бы готов дать этому городу еще один шанс. И не уехал бы так быстро, потому что у меня была бы причина остаться. Все могло сложиться иначе, – сказал Янни, не сводя глаз с Дафны.