отпустит, чем бы ни было продиктовано это решение: гордостью, абсурдной похотью или пусть даже той мифической, выдуманной любовью. Но Владыка лишь приподнял уголки губ и промурлыкал:

— Не стоит.

Сильвию передернуло, тонкий туман окутал сознание золотом, он шептал, грозил, умолял… Сильвия едва не развернулась и не бросилась обратно, чтобы сказать «да». Но руку перехватил высокий темный эльдар. Внезапный спаситель потянул за собой.

— Леди Сильвия, позволите вас проводить? — от этих слов морок растаял, как туман на солнце. Княгине показалось, что она вцепилась в высокого эльдара со строгим и сухим лицом. — Лорд Алеон ждет вас в Аэр’Дуне

Сильвия боялась разжать руку высокородного эльдара. Ей вдруг стало невыносимо тоскливо, словно бы она ошиблась и жалела об этом.

В пути к Аэр’Дуну Сильвия смотрела на далекий горизонт. Ей никогда его не достичь… Она никогда не сможет вернуться домой или к детям. А в Поднебесном ее присутствие грозит обернуться войной.

Княгиня ясно осознала, что и Алеон ее никогда не отпустит. И если Владыка Элладиэль готов был вырвать ее из тенет смерти, то Алеон готов пойти за ней в посмертие. Она все равно пленница, остается только выбрать место пленения и пленителя. Стало страшно.

Отчего Старшие так обезумели? Зачем им она? Зачем им полуобезьяна? Политика, игры, скука?

К вечеру Темный Советник доставил Сильвию в Небесный Замок.

Алеон ждал на пороге Аэр’Дуна. Советник передал слова Хранителя о Клятве. Алеон почти безразлично пожал плечами. Странно, что их камни не видят Клятвы. Но они и раньше не видели ее. А клятва была. Камень — реликвия их семьи, сейчас он у сына…

Советник не стал дальше допрашивать, он поклонился и улетел.

Сильвия и Алеон долго молчали, так и стоя на пороге.

— Я нашел это в твоей комнате, — тихо начал Алеон. Амулет скользнул цепью по пальцам. Сильвия перехватила амулет с фиолетовым камнем, боясь даже коснуться руки Алеона.

— Сил, ты, наверное, страшно голодная! — Задорно начал Алеон, но осекся. Он продолжил уже сдержанно. — Госпожа пообедает со мной?

— Благодарю. — Сильвия робко улыбнулась.

Сильвия. Клятва.

Солнце садилось медленно, стягивая за собою свет. Последние лучи трепетно и робко касались мира.

Алеон и Сильвия молча стояли у окна, слушая тишину. Казалось, само время замедлило бег, только свет ускользал. Сильвия чувствовала тепло эльдара совсем рядом. О чем он сейчас думает, что вспоминает? Она боялась прервать трепетный момент словом, шорохом, движением. «Если бы время могло остановиться», — она замерла бы в этом мгновении, тихом и нежном, где тонкая нить сплетется в канат.

Но Алеон пошевелился. Он робко и скованно коснулся руки спутницы, словно бы проверяя, не отдернет ли, не обожжет ли ее нефрил? Сильвия затаила дыхание. От едва уловимой, робкой ласки бросило в озноб. В голове отдавались гулкие удары сердца. Княгиня встретилась взглядом с Темным Лордом, Алеону было не легче. Огромный воин дрожал от прикосновения. Это было немного забавно, и она улыбнулась непослушными губами. Он смущенно улыбнулся в ответ.

— Словно в первый раз, — тихо произнес Алеон. — Помнишь? Ты была такой решительной, а потом…, потом уже я не отпустил… — Сильвия с трудом вспомнила очень далекое, почти стертое из памяти.

— Босая, на холодном полу. Ты дрожала… — Она уже и не помнила, но и верно, в их доме на улице Стрижей по полам гуляли сквозняки. — Ты пришла ко мне. Я даже не поверил сначала. Ты дрожала от холода, а я…

Сильвия молчала, в её памяти образы остались только мутными тенями. Алеон нахмурился, верно поняв её смущение.

— Неважно. — Закончил он. Солнце почти скрылось за линией горизонта. Алеон минуту смотрел на алую полосу. Потом повернулся к собеседнице. Он уже уверенно провел по лицу Сильвии, задержал руку на подбородке, заглянул в глаза и наклонился, чтобы поцеловать. Сильвия вслушивалась в себя, никак не отвечая на ласку. Он смущенно отстранился, так и не коснувшись губ.

Но Сильвия осторожно коснулась лица Алеона. Он наклонился, позволяя кончикам пальцев заново очерчивать брови, переносицу. Алеон нежно поцеловал их, когда пальчики дошли до губ. Сильвия протянула руку, проведя по плетенью косы, раз, еще раз, а затем начала расплетать, медленно и осторожно. Алеон замер. В затухающем свете вечера княгиня увидела, как расширились его зрачки. Она расплела косу до основания и осторожно запустила руки в густую темную волну с единственной лунно-белой прядью. Алеон, до того стоявший в легком оцепенении, тихо застонал, он притянул княгиню и горячо поцеловал, и страстный поцелуй заставил уже Сильвию шумно выдохнуть от желания. Стало не хватать воздуха, она сделала несколько глубоких вдохов. Алеон продолжал ее обнимать, его руки скользили по тонкому платью, легко отдающему и принимающему тепло. Алеон что-то тихо шептал хриплым голосом, и переходил в короткие теплые поцелуи.

Дыхание обоих стало сбивчивым.

— Идем. — Сквозь пелену накатившего марева произнесла Сильвия и потянула за собой вглубь замка. Первая же комната показалась удачной.

Оба чувствовали желание так остро, что искать подходящую не имело смысла. Никогда прежде она не желала так сильно: тонкий запах горькой полыни, источаемый кожей Алеона сводил с ума, заставляя сжаться в одну напряженную точку. Она едва могла дышать, едва могла дождаться его тяжести, его силы в себе, его напора и жара. Ее уносило от малейшего прикосновения… Быть с ним одним целым — не это ли цель…? Она пьянела от каждого общего движения, от каждого горячего и нежного поцелуя.

Только тонкая песня Аэр’Дуна слышалась ей громче, повторяя рефреном на краю сознания.

— Я так скучал, — сквозь волны песни услышала Сильвия. — Каждый день, каждую минуту. Пытка без тебя. Любимая, раздели со мною вечность… умоляю! — Сильвия слышала Аэр’Дун все отчётливей, а слова все хуже. — Полюби меня, полюби меня вновь, моя маленькая Сильвия с улицы Стрижей! — он в нежной ласке едва коснулся рукой ее ключицы, камня в амулете, камень запульсировал. — Я клянусь быть тебе верным, любить и беречь тебя!

— Клянусь… — утопая в волнах, послушно повторила Сильвия, не осознавая смысла слов.

Сильвия. Ловушка.

Сильвия проснулась как от резкого толчка. Она горела, в голове бились волны, алое марево застилало глаза, было трудно дышать. Что-то тянуло ее, будило, толкало с неимоверной силой: «Вставай!», — разливалось приказом в голове. Шатаясь, как под хмелем, княгиня встала с ложа, едва ли осознавая движение. «Быстрее!», — там, на покинутом ложе, оставался кто-то очень важный, но Сильвия не помнила кто. Имя мужа упало в вязкую темную пустоту, утонув там, не вызывая ни отклика, ни воспоминаний. Если бы ее спросили, кто это, она не нашлась бы,