Доктор Сеймур очень тихо произносит:

— У него пистолет?

Шерри Томас кивает:

— «Смит-вессон», сорок четвертого калибра.

Семнадцатилетняя Шерри Томас выглядит очень напуганной. В сегодняшней Шерри, как в зеркале, отражается ее выражение, будто она переживает все заново. Она сжимает руку доктора Сеймура. Он кладет свою ладонь на ее. Тут он наклоняется, достает пульт и выключает магнитофон. На экране серый электронный шум.

— Шерри, я не хочу это смотреть.

— Что? Почему? Это было. Это произошло.

— Ради бога, мне не нужно на это смотреть.

— Нет, очень даже нужно!

Она пытается схватить пульт, но доктор Сеймур отдергивает руку.

— Ты должен это увидеть! Должен это увидеть!

— Я не могу. Нехорошо это.

— Но если ты не увидишь, ты не поверишь, что это было по-настоящему. Никто не поверил бы. Никто бы и слову не поверил. Даже Карл не поверил. Потому мне и пришлось его бросить, хотя идти было некуда. А Нед остался бы безнаказанным. Если бы я не… Если бы я не…

— Что, Шерри? Что?

— Не важно. Дело в том, что я не могла заявить в полицию, потому что они мне все равно не поверили бы. Потому что у Неда была пленка, на которой я «получаю удовольствие».

— Получаешь удовольствие? А как ты заполучила эту видеозапись?

— Я ее украла.

— Так почему же ты не пошла с ней в полицию?

— Было уже поздно.

— Что значит — поздно?

— Пожалуйста, посмотри кассету. И сразу все поймешь.

— Это было бы непристойно, Шерри. Я не стану смотреть. Ты можешь мне просто рассказать. Я поверю тебе.

— Мне никто не верит. Никто.

— Я поверю. Мне не нужно это смотреть. Просто расскажи мне, что случилось.

Несколько минут Шерри рыдает. Потом берет себя в руки и начинает говорить тихим, настороженным голосом:

— Он меня изнасиловал. И не единожды. Он установил камеру на штатив и заснял это.

— Боже мой.

— Но он все продумал. И сделал все так, чтобы я не пошла в полицию.

— Как?

— Он заставил меня работать на камеру. Я, конечно, была под дулом пистолета, но его в кадре не видно. Видно только меня. Он переснял так, чтобы, когда он входит, я была топлес. Потом он заставил меня соблазнять его, как будто я Лолита какая-нибудь. Алекс, он заснял даже изнасилование. Он снимал и заставлял меня притворяться, будто мне все это нравится. Иначе он убил бы меня. Потом он вынул кассету и засмеялся. Он сказал, что, если я хоть пикну, он всему миру продемонстрирует, какая я на самом деле шлюха.

— И что же ты сделала?

— А что я могла? В полицию не пойти. Они бы мне просто не поверили. Неда там очень уважали. Реальная шишка. Орден Буйволов, Ротарианцы[10], — где он только не состоял. А я для обитателей этого болота была всего лишь дешевой шлюшкой. Сирота, шваль из трейлеров. Все в этой семье считали, что я недостойна их Карла. Представляю себе этот суд. «Белая нищенка пытается оклеветать уважаемого в городе гражданина». А потом эта запись — ты можешь представить себе, как мне было стыдно?

— Но ты же достала запись, где видно, как он тебе угрожает. С этим ты могла бы…

— А как, по-твоему, Алекс, я ее достала?

— Кажется, мне лучше не знать.

— У меня не было другого выхода. Либо я, либо он. Я выжила после этого…

Она поднимает запястья, на них видны старые шрамы.

— …но знала, что в следующий раз у меня все получится. Я не хотела умирать. Но и жить было невозможно. Пока он ходит по земле, жить было слишком больно. Был только один способ сделать жизнь хоть сколько-нибудь сносной. Нет, даже не терпимой. Просто выносимой.

— О чем ты говоришь?

— Ты знаешь, о чем я говорю. И ты, конечно, не винишь меня. Скажи, что ты меня не винишь, Алекс.

— Я думаю, мне пора.

— Хорошо. Все так. Но ты ведь придешь еще? В следующую субботу, как обычно?

— Я больше сюда не приду.

— Отлично. Тогда в магазин. Хорошо? Я приду. Я понимаю, что зашла слишком далеко. Я стольких вещей так и не поняла. Пожалуйста, приходи в магазин.

— Я подумаю.

— Не думай. Обещай мне.

После долгой паузы:

— Хорошо.

В отличие от прочих записей видеодневника доктора Сеймура, эта сделана при свете дня. Вид у него свежий, деловой, видно, что он вернулся в норму. Он выглядит здоровым, но встревоженным.

Я делаю это в последний раз. Это зашло уже достаточно далеко. Какого черта я так заигрался?

Ко мне вернулся сон. На работе все под контролем. В семье покой. Жизнь в порядке. Хорошенького понемножку.

Две вещи.

Первое. Моя жена мне не изменяла. Это такое облегчение. Я так благодарен ей и за нее.

Второе. Шерри Томас, очевидно, очень нездорова. Я понимал, что она странная, но не знал насколько. Совершенно ясно, что она представляет опасность для себя самой, а возможно, и для окружающих. Я поверил этой истории, что она убила «Неда». Теперь я уверен, что она на это способна. Что ж мне — пойти в полицию? Но если она виновна — ее экстрадируют…

Немыслимо. Да ее еще казнят, не дай бог. А ведь прошло уже столько времени. Кроме того, он был явно жуткий монстр.

А полная спальня кассет! Вся жизнь записана на пленку.

Ей нужна помощь, но я больше не могу ей помогать. Я отошлю ей оборудование и возмещу всю сумму. Я настою, чтоб она обратилась к психиатру. Этот ее «психотерапевт» — возможно, тоже воображаемый. Но встречаться я больше с ней не буду. Чего бы я там ни пообещал.

Несчастная женщина. Это изнасилование — было ли оно на самом деле? Подозреваю, что да.

Это отвратительно. Отвратительно. Пора прекращать. И я должен загладить свою вину.

Значит, мне предстоит самое трудное. Я должен рассказать Саманте, чем я занимался. И до конца недели я это сделаю. Как только взвешу все возможные последствия, как только все это уложится у меня в голове. Что сказать? Как сделать так, чтоб она со мной не развелась? Как извиниться в полной мере?

Я не знаю, с чего начать. Но после того, как я увидел, что она верит в меня, я не могу скрывать от нее такую тайну. Я не смогу хранить это в себе всю жизнь.

Может быть, она и сможет меня простить. Не знаю. Будем надеяться.