- Что и требовалось доказать. Нучто поедем в гостиницу и удостоверимся во всем наверняка? Или ты все ещепредпочитаешь выплясующих в одних трусах геев?

Последние фразы стали для Владысвоегообразным ушатом ледяной воды. Причем не только отрезвляющим, но ивозвращающим способность здраво мыслить. Антон снова над ней посмеялся. Нагло исамоуверенно. А она... дура! Как можно было повестить на эти... его никчемныепоцелуйчики? Размечталась о чем-то! Наверное, что он тоже чего-то испытывает?Что-то несколько иное, нежели животное желание затащить в постель.

А ему как обычно нужно толькоодно - поднять обратно, на нужный уровень, если не выше, свою самооценку за еёсчет, что была опущена в этот вечер предложениями гея потанцевать, и сравнениемего самого с этими самыми геями. Удовлетворить свои животные инстинкты, вот чтопо-прежнему было единственно важно для Антона.

Отшатнувшись, как отпрокаженного, Владислава смерила мужчину презрительным взглядом, и, убрав рукус его плеча, ею же резко замахнувшись, залепила звонкую пощечину, окончательновысвободившись из его объятий со словами:

- Громов, знаешь кто ты? Тыпросто придурок!

Не глядя больше на Антона, онамгновенно отвернулась, и зашагала к остановившемуся неподалеку такси. Вместоответа, до неё донесся громкий и сокрушительный смех.

Сотрясаясь от негодования, Владатыльной стороной ладони машинально вытерла губы. Идиотка! Чем она вообщедумала, когда ответила на этот поцелуй. Черт, но это было приятно. Более того,это было незабываемо. И, наверное, если бы не слова Антона, неизвестнонастолько далеко она могла бы зайти. Видимо, гораздо дальше, чем можно дажепредположить. А потом бы жалела, как обычно. Просто потому, что наутро насмешкимужчины были бы гораздо более жестокими.

Пожалуй, в таком случае стоитдаже благодарить Антона, что из-за его бестактности и несносности, она несовершила самую ужасную в своей жизни ошибку. Но за что благодарить, если она...может она хотела совершить эту ошибку? Боже, о чем она вообще сейчас думает?Видимо, это все пагубное влияние гей-клуба и этого сомнительно вечера. А ещеусталость. Нужно срочно выспаться. Нормально. Выбросить все ненужные мысли ипопросту выспаться.

Остановившись у такси, девушкапротянула руку, чтобы открыть дверцу, но её рука была перехвачена мужскойрукой, а горячее дыхание опалило кожу в районе шеи, вызывая безумный трепет вовсем теле.

- Ну что же ты, девочка моя,такая строптивая? - еле слышно прошептал Антон, - ты хоть знаешь, что послетого, что ты сегодня натворила, ты просто обязана искупить свою вину?

- Да после того, что я сегоднянатворила, ты должен быть благодарен мне? - с трудом совладав с собой,выдохнула нагло девушка.

- Занятно, - легко, словно,дуновение ветерка, мужчина провел губами по нежной коже, рядом с ушком, вызываябезумный трепет в каждой клеточке её тела, и заставляя кровь в жилах бежатьбыстрее, - может, мне еще преклонится перед тобой? - резко повернув Владиславук себе, вспыхнул Громов, - перед тобой, строптивой стервочкой, что чуть было невыставила меня... хм... мужчиной нетрадиционной ориентации?

- Да! - вздернув подбородок, свызовом выкрикнула Ильина, - если бы не моя идея с клубом, не видать тебе этогоконтракта, как своих собственных ушей!

- Вот так значит, - осторожнопробежав кончиками пальцев по щеке Влады, вниз к подбородку, - еще исамоуверенная. А как на счет унижений, а? Того, что мне пришлось, чуть ли неотбиваться от сомнительных подкатов какого-то гомика?

- По-моему, ты быстро нашел выходиз ситуации, - не сводя глаз с мужчины, уверенно отрезала Владислава.Предательская дрожь, волной накрывала все тело. И виной тому явно была неночная прохлада. Лишь мужчина, находящийся в непосредственной близости,заставлял её бросаться с жара в холод и обратно.

Черт! Идиотка! Простосумасшедшая, раз получает удовольствие от его прикосновений. Прикосновениймужчины, о котором не стоит даже думать! От которого стоит сбегать, как отпрокаженного, вместо того, чтобы растекаться лужицей.

- А как на счет моральнойкомпенсации? - проводя большим пальцем по приоткрытых влажных губах девушки,сладко пропел мужчина.

- А как на счет того, чтобы ещераз получить по самому сокровенному? - вопросом на вопрос, не менее сахарно,протянула Владислава.

- Ты меня хочешь! - уверенно инагло бросил Антон, убрав руку от девушки, после чего, как ни в чем не бывало,открыл переднюю дверцу такси, и уселся во внутрь, оставив Владу с недоумениемсмотреть перед собой. Туда, где совсем недавно стоял Громов.

И самое странное, что неизвестно,как надолго бы затянулся её шок, если бы мужчина, не высунувшись в окно,двусмысленно бросил:

- Малышка, ну потерпи ещенемного. Садись скорее. Ведь чем быстрее мы доберемся до гостиницы, тем быстреепродолжим.

- Да пошел ты! - послав Антонупрезрительный взгляд, девушка поспешно уселась в такси.

Всю дорогу к гостинице, Ильинучуть ли не трясло от негодования. Причем она сама не понимала, на что и на когозлится больше. На этот поцелуй? Двусмысленные намеки? На Антона, что такимобразом ведет себя? Или все-таки на себя, раз готова поддаться на егопровокации? Наверное, на все вместе взятое!

Это же надо такому случиться, чтоза каких-то несколько дней, после того, как клялась и божилась, что ни за что иникогда не свяжется с подобным Антону, вдруг поняла, что не может емупротивостоять. Что с каждым разом все становится гораздо сложнее и серьезнее.Девушка ведь отлично понимала, что она для Громова не более чем очереднаяигрушка, пускай и наиболее долгожданная и непослушная. Но от этого нестановится другой. Но она не хотела быть использованной им! Не хотела, чтобы онеё, как и о многих, что были до этого, Антон попросту вытер ноги. Но самоеужасное, что и противостоять становилось все невозможнее и сложнее. Да и развеможно противостоять человеку, который становится все более небезразличным?Влада пыталась! Искренне, до последнего. Правда, пыталась. Но...

Оказавшись через менее получаса вгостинице, она хотела бы скрыться где-то, да не смогла. Один номер на двоих неспособствует уединение. Одна постель на двоих так же...

Она пыталась. Надеялась, чтопосле наглых и самоуверенных слов Антона, сможет сдерживать свои странные,ниоткуда вспыхивающие чувства. Свою тягу к нему, как к мужчине. Свое желание,которое уже загоралось тогда, стоило Громову лишь загадочно ухмыльнуться, илипройтись оценивающим взглядом по её фигурке. Раньше за такое она бы попростунастучала наглецу. А что теперь? Теперь терпела. Сдерживала себя от едкихзамечаний, потому как понимала, что ни к чему хорошему это не приведет. С такимчеловеком лучше не спорить. Все равно ведь не прекратит своего. Напротив, назлобудет раздражать и злить.

Сдержалась, во всяком случае,попыталась, и в тот момент, когда дверь их номера негромко захлопнуласьизнутри, а Антон, сладко пробормотал: