Около полудня в экипаже, запряжённом четвёркой, прибыл Вербочи и остановился у дверей своего дома. Тут к нему подошёл какой-то оборванец и подал записку. Вербочи с изумлением взглянул на оборванца и не спеша развернул её.

«Всё пропало, — прочёл он, — ты смещён, твоя жизнь в опасности; беги в Трансильванию. Заполия».

Вербочи немедленно отправился в королевский замок; быстро вошёл в кабинет королевы. Людовик сидел в это время за столом и писал, а Мария, стоя у окна, диктовала ему. Оба с удивлением посмотрели на вошедшего.

— Беспорядки в рудниках, — довольно развязно проговорил Вербочи, — мною подавлены; но я убедился, что государство может обходиться и без меня, а потому отказываюсь от своей должности.

Мария громко рассмеялась, а затем сухо проговорила:

— Ожидайте дома моих дальнейших приказаний!

Вербочи поклонился и поспешил удалиться.

Королева приказала позвать Батория и сказала ему:

— Вербочи здесь; что нам делать с ним?

— Если мы отдадим его под суд, он будет осуждён, но я боюсь, что он убежит. Надо захватить его.

— Да, ты прав. Приказываю тебе сегодня же ночью окружить дом Вербочи и захватить его живым или мёртвым.

Около полуночи люди Батория тихо подошли к дому Вербочи, но обыск ни к чему не привёл — палатин успел бежать в Трансильванию, вместе с другими главарями гатванского собрания.

В ту же ночь к воротам Офена подошла толпа вооружённых крестьян и потребовала впустить их в город.

Баторий поспешил к королеве и, разбудив её, озабоченно проговорил:

— Кажется, возвращаются времена Досцы!

Королева успокоила его и приказала, чтобы ей сейчас же оседлали лошадь. Через несколько минут она была готова и в сопровождении Цетрика и Батория поехала к городским воротам.

Оставив там своих спутников, она отправилась к прибывшим. Крестьяне, вооружённые топорами, цепами и косами, с восторгом приветствовали её.

— Кто ваш начальник? — спросила она.

— Я, — ответил разбойник Мика, выступая вперёд.

— Что вам надо?

— Мы пришли к тебе на помощь, против дворян, — ответил он.

— Благодарю вас, — ответила королева, — располагайтесь тут на ночлег, я пришлю вам съестных припасов, а завтра утром отправляйтесь домой; как только вы мне понадобитесь, я вас позову.

С этими словами королева повернула свою лошадь и, приветливо кивая крестьянам, уехала, сопровождаемая их радостными кликами.

— Восстание окончилось, — весело сказала Мария палатину, после чего отправила крестьянам хлеба, сала и несколько бочек вина.

На другое утро Мария снова отправилась в лагерь крестьян и щедро одарила их, после чего они разошлись по домам, призывая на королеву благословение Божие.

Дворянство собралось у Ракоша возбуждённое предстоящей войной с Турцией и крестьянским движением. Прочитанный приказ короля о назначении палатином Батория был встречен одобрительно.

На следующий день дворяне появились перед королевским замком; Баторий выразил свою благодарность за назначение палатином и прочёл бумагу короля, в которой Вербочи приглашался в суд 3 мая; кроме того, король советовал не разорять его дома, так как в нём не было ничего, кроме вина и бумаг! Вино только разгорячит, а утрата бумаг могла иметь неприятные последствия.

Дворянство повиновалось.

После этого приступили к обсуждению стратегии защиты страны в случае войны с турками; ещё никогда дворянство не высказывало такой готовности выставить войска и ассигновать деньги, как на этот раз.

После бурных прений было решено, что прелаты сами должны вести в поход свои отряды, а также, что часть церковных богатств должна быть предоставлена на защиту отечества.

На следующем собрании, 30 апреля, настроение уже значительно понизилось и воодушевление уменьшилось. Дворяне выбрали из своей среды сто депутатов и просили короля обсуждать дальнейшее с ними, остальных же отпустить домой.

Король сам появился на следующем заседании и просил дворян остаться ещё на несколько дней; королева пожертвовала беднейшим из них значительные суммы.

Прелаты были приглашены в замок. Их приняли король и королева, возле них стоял папский уполномоченный Бурджио в парадной рясе кардинала. Он перечислил прелатам все благодеяния, которыми пользовалась в Венгрии церковь при короле Людовике и его отце, и сказал, что за это прелаты обязаны поддержать его интересы в сейме. Прелаты поблагодарили за доверие и высказали готовность служить их величествам по мере сил и возможности.

— Это красивые слова, — ответила королева, — надеюсь, дела ваши докажут, насколько они искренни. Я пожертвую всем, что составляет мою собственность, заложу свои драгоценности и даже готова лично вести вас в поход.

Прелаты ещё раз подтвердили, что готовы сделать всё, от них зависящее, после чего король милостиво отпустил их.

Между тем выборные дворянства совещались с магнатами о защите государства, и выработанные ими пункты были 2 мая представлены королю на утверждение. Король и королева приняли депутацию в замке. Предложения были прочитаны вслух. Последний пункт гласил:

«Королевская казна должна каждую четверть года проверяться комиссарами государственного совета».

Услыхав это, королева покраснела до корней волос, возмущённая подобным недоверием, она взяла бумагу из рук докладчика и, выхватив перо у писаря, смело зачеркнула этот пункт, после чего написала вместо него:

«Unus rex, unus princeps»[8].

— Это нарушение наших прав! — воскликнул вспыльчивый Торок.

— Это насилие, — сердито заметил другой.

— «Unus rex, unus princeps», — прочёл вслух епископ Гросвардейнский, — вернее было бы: «Одна королева — одна госпожа».

Королева залилась смехом, палатин, депутаты и магнаты присоединились к ней, и собрание, удовлетворённое, разошлось.

На следующее утро на заседании король объявил постановление суда, осудившее Вербочи как государственного изменника и конфисковавшее его имения. Дворяне одобрили приговор и повторили своё желание вернуться домой. Король предложил им выбрать уполномоченных и распустил сейм.

Настроение с каждым днём становилось всё подавленнее. Король заявил, что магнаты неоднократно просили его взять управление лично на себя, что он согласен, но правительству нужны прежде всего деньги, а потому он просит дворян передать военные налоги непосредственно его казначею, для того чтобы он мог защищать границы. Уполномоченные ответили жалобами на неудовлетворительное ведение денежных дел.

Был приглашён Черенцес, он должен быть представить свои счета и договор с немецкими торговыми фирмами относительно сдачи в аренду рудников немцам.

— Чёрт возьми! — воскликнули депутаты. — Они платят только пятнадцать тысяч дукатов.

Одни бранили короля, другие — магнатов, разгорелся спор.

— Вы не правы, господа, обвиняя нынешнее правительство в ошибках прежнего, — сказал умный еврей.

Когда выработанные пункты были представлены на утверждение короля, среди них снова стоял параграф:

«Палатин, канцлер, казначей и