…Перешагнув через бьющееся в конвульсиях тело, Бригадир ввалился в комнату. То было зрелище, достойное пера великого Стивена Кинга. Перед бандитами стоял не тихий, убогий пенсионер-землекоп, но лесной демон, плод безумной фантазии художника-извращенца, выписавшего свое творение свежей кровью и дерьмом. Настоящей кровью и настоящим дерьмом. На шоколадном, как у негра, косматом лице экс-могильщика бешеным огнем сверкали воспаленные глаза. Крепкие, натруженные руки сжимали лопату, с острого лезвия которой стекали на пол алые капли. В самом кошмарном сне не увидишь подобного. И пусть на Бригадире не было брюк, по лицам бандитов пробежала судорога ужаса, ибо ждал их не легкий бой, а тяжелая битва с непредсказуемым концом.

«Ну что, суки, не ждали»? – мрачно ухмыльнулся бывший землекоп, ловко крутанув лопату на пальцах, разгоняя вокруг себя волны фекального смрада. Связанная Ангелина с восхищением смотрела на мстителя.

Первый метнулся к брошенному на печь пистолету, но, не сделав и шага, рухнул на пол, с диким воплем вцепившись в разрубленное сухожилие руки. Мгновение спустя – второй сокрушительный удар. Лопатой сверху! Н-на! Бригадир вложил в него все оставшиеся силы. Но, увы, усталость и волнение сыграли свою роль, он промахнулся. Клинок вместо шеи врезался под лопатку и намертво застрял в спине. Бандит кулем осел на пол и грохнулся лицом вниз. Из перекошенного рта черным потоком хлынула черная кровь. Бригадир рванул лопату, но окровавленный черенок выскользнул из рук. Черт!

Второй, придя в себя, воспользовался заминкой и, выхватив из-за пояса охотничий нож, с криком:

«Я убью тебя, хорек вонючий!!!», прыгнул на землекопа. На нем тоже отсутствовали брюки, но Бригадиру от этого легче не стало. Враг был молодым, крепко сбитым бойцом, налитые свинцом мускулы играли под дубовой кожей. К тому же он хорошо отдохнул и был полон сил, в отличие от раненого землекопа, едва стоявшего на ногах. Их взгляды скрестились, словно шпаги. Бригадир узнал его. Это он, тот самый щелкопер, что верховодил бандой извращенцев, глумившихся над Ксюшей. Пять долгих месяцев Бригадир охотился за ним, и вот наконец… Перед внутренним взором мелькнуло заплаканное, перепачканное тушью «Маскара» лицо внучки, ее большие, полные соленой влаги глаза. «Деда, неужели они не понесут уголовной ответственности?! Они кричали, что в прокуратуре у них все схвачено и в милиции тоже. Неужели на свете нет справедливости, деда?» – «Есть, есть правда», – думал тогда Бригадир, прижимая к седой волосатой груди голову девочки. «Сколько их было?» – «Пятнадцать»…

Что победит сегодня – молодость и сила или справедливость и ненависть?..

Враг целил в глаз, Бригадир успел увернуться, лезвие, просвистев рядом с виском, отсекло мочку уха. По инерции соперник пролетел вперед, разнеся в щепки маленький деревянный столик. Тут же развернулся и прыгнул снова, направляя кинжал на сей раз прямо в сердце. Такой удар мог пронзить грудь насквозь, и ни один блок не смог бы его остановить. Пришлось отступить. Началась неистовая охота, похожая на травлю медведя. Кинжал рассекал воздух, из дурно пахнущей глотки врага со свистом вырываюсь тяжелое дыхание и брызги слюны. Взмах, второй!.. Еще! Давно не захватывало дух? Тогда попробуй это! Клинок высек искры, зацепив каменную печь. Удар в шею! Бригадир подставил предплечье, кровь брызнула в лицо бандита. Члены деревенели с каждой секундой, старик понял, что сейчас он свалится без сил. Сделав еще один шаг назад, он уперся в стену. Все, отступать дальше некуда. Справа мешала печь, слева шкаф… Бригадир мрачно ухмыльнулся приближающейся смерти, раненой рукой откинул со лба седую прядь и пригладил бороду. Ангелина неистово кувыркалась по кровати, пытаясь освободиться от пут.

– Все, старый пердун, добегался, – промычал негодяй, – сейчас я выпущу кишки тебе, потом кончу ее, а потом вернусь в город и изнасилую в особо извращенной форме твою полоумную внучку, накатавшую на меня телегу в ментуру. Чтоб не было так обидно. Обещаю, ей понравится, и она попросит еще. аль, ты не увидишь этой живописной сцены…

Поглумившись минуту-другую, он улыбнулся, словно пьяный маньяк, и поднял кинжал. Бригадир сжал зубы. Как обидно! Как близка была победа! Увы, нет в мире справедливости. Прощай, Ксюша, и извини, что я не смог выполнить обещания…

Он закрыл глаза, увидел в темноте ночи раскосые глаза внучки…

– Бригадир! Держи!

Враг обернулся на крик. Бригадир разжал веки. На тахте стояла Ангелина, сжимая в руках лопату, вырванную из спины второго бандита. Для подонка с кинжалом это было полной неожиданностью. Как эта сучка смогла развязаться?

– Держи! – еще раз крикнула Ангелина и по высокой дуге метнула оружие загнанному старику…

Это была великолепная картина. Воистину, нет границ человеческим возможностям! Что движет им, венцом творенья? Что движет им, когда, казалось бы, нет сил даже шевельнуться, когда пересохшие губы не складываются в последнее «прощай», когда мир вокруг рушится и распадается на молекулы, атомы… Когда… Нет, это не объяснить обычными законами физики или психологии, это не объяснить вообще…

Неукротимый дух вернулся в бренное тело и, слившись в последнем страстном порыве, в едином стремлении победить, заставил Бригадира взвиться вверх. По-кошачьи изогнувшись, землекоп поймал лопату и, падая, успел нанести разящий, смертельный удар, напрочь снесший врагу макушку черепа..,

…Он не знал, сколько времени прошло после этого. Минута, час?.. Когда он открыл глаза, Ангелина лежала на тахте без сознания, забрызганная кровью и мозгами. Бандит сидел возле печи на полу, уронив половину своей головы на грудь, заливаемую потоком пузырящейся крови. Его правая рука по-прежнему намертво сжимала кинжал. Бригадир шевельнулся, дополз до покойника, закрыл ему глаза, разжал сведенные агонией пальцы и извлек оружие. Затем, бережно положив лопату на колени, сделал на древке три последних зарубки…

Он поднял усталый взор и увидел полоску солнечного света, пробившуюся сквозь пыльное окно. По его изможденным, впалым щекам потекли слезы…

* * *

– Нам, кажется, стрелку забили. Вернее, тебе, – Шурик положил трубку и с сочувствием посмотрел на страдальца Генку.

– Какую еще стрелку? – авторитет поставил на стол рюмку и занюхал водку рукавом карденовского пиджака, по привычке натертого чесноком.

– Стрелка – это обряд такой у братвы. Впрочем, уже не только у братвы… Встречаются люди и интеллигентно беседуют. В тихом, уютном уголке, без свидетелей.

– Что такое стрелка, я и без тебя знаю, – обиделся Генка, – не в Африке живу. Кто забил-то?

– Крендель. Смотрящий за городом. В пятницу, возле старого моста.

– Зачем?

– Какое-то у него деловое предложение. Генка плеснул водки и аккуратно, не дотрагиваясь рюмкой до распухших губ, ввел водку в ослабленный организм.

– Совсем без зубов-то не останусь?

– Не останешься. По их обычаям, на стрелках зубы не выбивают, только за жизнь общаются. Анекдоты там, шуточки всякие… Зубы – следующий этап.