Наконец, Личное Пространство. Когда некий человек входит в приёмную и занимает крайнее место в длинном ряду пустых стульев, можно предсказать, куда сядет следующий посетитель. Он займёт место не рядом с первым человеком и не на другом конце ряда — он выберет позицию посередине между двумя этими точками. Третий посетитель сядет посередине между ними. Каждый последующий посетитель будет занимать «среднее» положение в самом большом промежутке, пока, наконец, кому-то не придётся опуститься на стул рядом с одним из уже сидящих людей. Именно так люди ведут себя в кино, мужских общественных уборных, салонах самолётов, электричках и автобусах. Подобный образ действий — напоминание о том, что каждый из нас, куда бы мы ни направлялись, «переносит» с собой и пространство, называемое Личным. Когда на нашу личную территорию вторгаются другие люди, мы ощущаем исходящую от них угрозу. Результат — череда изощрённых перемещений, обычно совершаемых неосознанно и служащих установлению компромисса, идеального настолько, насколько позволяют обстоятельства Если вокруг нас слишком много людей, мы реагируем соответственно: наше личное пространство уменьшается в размерах. Еле-еле втиснувшись в лифт, в переполненный в час пик вагон метро или в набитую битком комнату, мы так или иначе сдаёмся и позволяем телам других людей касаться наших тел. Для того чтобы отказаться на время от Личного Пространства, мы применяем специальные методы. В частности, мы воспринимаем другие тела как «неиндивидов». Мы усердно игнорируем их, а они — нас. Мы стараемся не смотреть на них, когда только это возможно. Наши лица перестают выражать какие-либо эмоции, становясь предельно равнодушными. Мы можем смотреть наверх, в потолок, или вниз, в пол, и сводим телодвижения к минимуму. Когда люди набиваются в помещение «как кильки в банку», они стоят почти неподвижно, подавая минимум коммуникативных сигналов.

Даже когда человек может двигаться относительно свободно, в огромной толпе он предпочитает общаться не слишком активно. Наблюдения за детьми в игровых группах показали, что чем больше индивидов в группе, тем меньше дети общаются между собой, хотя теоретически именно в больших группах возможностей для общения больше. В то же самое время в больших группах дети куда чаще играют в агрессивные и деструктивные игры. Личное Пространство людям жизненно необходимо, не замечать его — значит подвергать себя серьёзному риску.

Разумеется, всем нам знакомо чувство восторга, охватывающее человека в большой толпе, и эту реакцию также нельзя игнорировать. Однако толпа толпе рознь. Достаточно приятно находиться в толпе зрителей, а вот попасть в давку в час пик не хочется никому. Разница состоит в том, что столпившиеся зрители все смотрят в одну сторону, их внимание сосредоточено на некой отдалённой точке. В театре мы испытываем приступы раздражения в отношении людей, сидящих рядом с нами или в следующем ряду непосредственно перед нами. Общая ручка кресла становится территорией, на которую мы деликатно, но достаточно твердо предъявляем права. Но как только начинается представление, планы вторжения в Личное Пространство моментально забываются, и наше внимание концентрируется на пространстве за пределами той площадки, на которой сидит публика. Теперь каждый зритель ощущает себя пространственно сопричастным уже не соседям, которые еле втиснулись в кресла, а актёрам на сцене, между тем расстояние до сцены достаточно велико. Сравним театр с вагоном метро в час пик: каждый человек в давке постоянно сражается с соседями за «место под солнцем». Нет никакой пространственной сопричастности к далёким актёрам — есть только люди вокруг тебя, которые все время пихаются и толкаются.

Те из нас, кому доводится проводить в «стеснённых условиях» много времени, постепенно к ним привыкают и приспосабливаются, однако стать полностью невосприимчивым к вторжениям в Личное Пространство не может никто. Причина в том, что для нас это пространство навсегда связано с сильной враждебностью или столь же сильной любовью. В детстве в наше пространство вторгаются либо для того, чтобы показать нам, что мы любимы, либо для того, чтобы причинить нам боль. Когда мы взрослеем, от любого человека, который пересекает границу нашей личной территории, мы ожидаем или любви, или боли; и к тому, и к другому мы крайне чувствительны. Даже если намерения человека далеки от агрессивных или сексуальных, нам все равно трудно скрыть реакцию на его приближение. К сожалению, в разных странах глагол «приблизиться» понимается по-разному. Оценить свою «реакцию на вторжение» достаточно просто: беседуя с кем-то на улице или на открытом пространстве, вытяните руку и посмотрите, как близко от неё находится собеседник. Если вы оба из Западной Европы, расстояние между вытянутой рукой и собеседником будет практически нулевым, иначе говоря, вы почти коснётесь кончиками пальцев его плеча. Если вы из Восточной Европы, его плеча коснётся ваше запястье. Если вы из стран Средиземноморья, вы будете стоять куда ближе к собеседнику и сможете достать его локтем.

Проблемы возникают, когда представитель одной культуры встречается и разговаривает с представителем другой культуры. Скажем, на приёме в посольстве британский дипломат подходит к арабскому или итальянскому дипломату. Они заговаривают очень дружественно, однако вскоре британец начинает ощущать себя неудобно. Без всякой видимой причины он начинает пятиться от собеседника. Тот, наоборот, приближается к британцу. Каждый из них пытается установить баланс между Личными Пространствами, свойственный его культуре. Сделать это невозможно. Каждый раз, когда дипломат из средиземноморской страны подходит к собеседнику на расстояние, которое ощущает комфортным, британский дипломат ощущает угрозу. Каждый раз, когда британец пятится, его собеседник чувствует, что с ним не хотят говорить. Попытки восстановить баланс часто приводят к тому, что говорящие медленно перемещаются по помещению. На многих посольских приёмах можно наблюдать одну и ту же картину: выходцы из Западной Европы будто загнаны в угол собеседниками из стран, где принято разговаривать, приблизившись к человеку вплотную. Пока обе стороны не начнут осознавать и учитывать эту «разницу подходов», различное понимание Личного Пространства будет способствовать отчуждению людей и может в результате повлиять на дипломатические отношения между странами.

Если проблемы с дистанцией между представителями различных культур возникают даже во время беседы, понятно, что с ещё большими проблемами сталкиваются люди, которые работают бок о бок в небольшом помещении. Пространственная близость других людей и постоянная угроза невидимым границам нашей личной территории не дают нам сосредоточиться на работе как следует. Соседи по комнате, студенты в общежитской комнате, матросы в кают-компании, офисные работники в маленьких конторах — все сталкиваются с одной и той же проблемой. Они решают её, «закукливаясь в кокон». Для того чтобы оградить себя от окружающих, они используют множество различных способов. Конечно, лучший из всех возможных коконов — это маленькая личная комната (каморка, кабинет, мастерская), которая физически ограждает вас от находящихся поблизости людей. Это идеальное решение, однако, подобную роскошь работники, делящие одно помещение, позволить себе не могут. Потому они закукливаются символически. Бывает, что рабочие места отделяются небольшими физическими барьерами, например, ширмами и перегородками, овеществляющими невидимые границы Личного Пространства, но, когда нельзя сделать и этого, ищутся другие способы закуклиться. Символом кокона может стать «любимый предмет». Работник отдаёт предпочтение какому-то конкретному стулу, столу, закутку, который «закрепляется» за ним, другие работники уважают его выбор, и напряжение спадает. Часто эта система вводится формально (вот твой стол, вот мой), но, даже если этого не происходит, любимые места все равно появляются. У профессора Смита есть любимое кресло в библиотеке. Формально оно ему не принадлежит, но он всегда садится именно в него, и другие посетители избегают этого кресла. Места в кают-компании или в зале заседаний совета директоров почти переходят в собственность конкретных индивидов. Даже дома у отца есть его любимое кресло, в котором он читает газету или смотрит телевизор. Другой способ отгородиться от окружающих — «надеть шоры». Чтобы лошадь на ипподроме не отвлекалась на других лошадей и на шумных зрителей на трибунах, ей надевают шоры, не позволяющие глядеть по сторонам. Точно так же люди, читающие книги или конспекты в общественных местах, надевают себе «псевдошоры», прикрывая глаза руками. Положив локти на стол, они ладонями закрывают себе боковой обзор и концентрируются на книге.