руку подержишь? Старому блудодею ни лета, ни хвори, ни брюхо не помех…

Сердце кувыркнулось от грохота перевёрнутой скамьи. Стэффен спиной и затылком влетел в стену. Глаза Джерарда полыхали болотной зеленью, пальцы вытянутой правой руки сомкнулись на горле бастарда, скрюченные и изломанные, точно не до конца превращённые в нечто нечеловеское. Воображение оснастило их звериными когтями и окрасило кровью из разъятого, захлёбывающегося горла.

— Джед! — выкрикнула я в ужасе за бастарда. — Прошу, отпусти его!

Он не обернулся, не двинулся и, казалось, вовсе не слышал. Стэффен замер неверным отражением, шумно и поверхностно дыша и глядя наёмнику в глаза, как глядят, не смаргивая, в глаза дикому зверю.

— Джед… — тихо позвала я, коснувшись открытой ладонью бронзовеющего плеча. — Пожалуйста…

Словно продолжение начатого мною жеста, медленно разжались пальцы. Опускаясь, согнулась в локте рука; это движение отозвалось в моей ладони. Джерард отступил на шаг.

Слизывая кровь с разбитой или прикушенной губы, Стэффен оттолкнулся от стены, потёр шею. Удивительно, как скоро возвращалась к нему извечная ухмылка.

— Лучше молчи, — остерегла я сына риага от вероятной глупости.

Нимуэ отмерла и сердито выговорила зачинщику:

— Дурак! Он и одной рукой вырвет тебе брехливый язык. Одного боги разумом обидели, другой туда же. И ты хорош: этот болван напрашивается, а ты и рад стараться! — И заключила торжественно и гневно: — Два дурака!

— А теперь, пока никто никого не убил, рассказывайте. Хоть последней, но узн`аю о том, что известно всем вам.

Джерард по-прежнему не смотрел в мою сторону. Стэффен ухмыльнулся, но как-то криво. Видать, горло Джед ему всё-таки помял, — подумалось вскользь.

— Ты спрашивала, чью дорогу я перешёл, — ровно произнёс наёмник.

— Да?..

Стэффен глухо закашлялся.

— Простой ответ на простой вопрос, девушка. Разбойники истребляют охрану обоза, вор убивает хозяйского пса перед тем, как забраться в лари с добром. Как думаешь, кому выгодно, чтобы телохранитель дочери ард-риага погиб?

— Ты прав, — воскликнула с горечью, — я слепа, глуха и глупа. Но для кого, для кого я помеха? Кому нужна моя смерть, если и жизни никто не замечает? Ведь я никому ничего не сделала… ничего вообще не сделала!

— Ты родилась единственной дочерью лорда, — негромко ответил Джерард, — большего им от тебя и не требовалось.

— Бродяга знает, о чём говорит. Так оно обычно происходит и неважно — у нас или за морем, везде одно и то же.

Я прошлась, но, не найдя места, вернулась.

— Это из-за помолвки от меня взялись избавиться только теперь?

Стэффен громко хмыкнул.

— Твоя помолвка им что вожжа под хвост, это верно. Забегали ребятки с утроенной прытью, зачастили.

— Зачастили?.. — отказываясь понимать, я переводила взгляд с одного мужчины на другого. — Так что значит, это не впервые?

— О боги! — простонал Стэффен. — Чего и думать, приятель, запирай уж девчонку в склепе — и она перемены не заметит, и тебе спокойней будет!

— Если мне понадобится твой совет, непременно его спрошу.

Я произнесла всего одно слово.

— Когда?..

Джед заправил за ухо кроваво-огненную прядь. Особенно приметны показались по-звериному заострённые кончики ушей. Взросление в сидхене оставило следы и на его теле.

— Сразу, как появился здесь.

Теперь уж мне было впору вторить за Стэффеном. Желание раскричаться, затопать ногами было велико, но я ещё помнила о том, что подобное поведение неприлично дочери ард-риага. Потому я сказала только:

— И ты молчал. Всё это время молчал. — Повернулась к Нимуэ и, подавляя жалость к старушке, тихо упрекнула и её: — И ты, няня. Для вас я была и остаюсь лишь испуганным ребёнком, которого любой ценой следует уберечь от опасности. Но ведь я уже не ребёнок! И ото всех бед вам меня не укрыть. Своей заботой вы лишь делаете меня ещё беззащитней перед ними.

— Но что я могла сделать!.. — расплакалась Нимуэ, как-то сразу, как легко плачут старики, и я с щемящей жалостью увидела, какая она маленькая и дряхлая, как иссушённая ветрами времени былинка. — Ведь я поклялась твоей матушке, когда за нею уж плыла стеклянная ладья[23]…

— Я думаю, матушка хотела бы, чтоб я выросла хоть чуточку сильнее, — как можно мягче возразила я ей. — Ведь ты сама рассказывала мне, какой она была бесстрашной, что дед ещё девочкой брал её с собою на охоту, что верхом она была подобна Эпоне[24], что она добилась согласия риага Гвинфора обучаться стрельбе и владению оружием у его воинов. Вот какою была моя мать, и она огорчилась бы, узнав, что я вовсе не похожа на неё. Нынче не про то речь. Больше года на тебя и на меня велась охота, а я узна`ю об этом лишь теперь.

— Этой ночью я был недостаточно осторожен, — промолвил Джед будто на исповеди.

— А подсыла неплохо подготовили. — Стэффена упрашивать не приходилось. — Знал, как и где устроить засаду, чтоб в случае чего унести ноги. Везучий сукин сын.

— А прежде? — я упрямо ловила взгляд Джерарда.

— Прежде я так глупо не попадался.

— Правда?.. — мы говорили об одном, вкладывая разный смысл, но он понял, что всего больше меня заботило, и едва улыбнулся.

— Правда.

Оставалось порадоваться лишь тому, что нынешняя рана была единственной, которую он заполучил по моей вине.

— Отдохни.

— Исполнить это будет проще, если пообещаешь, что без крайней на то нужды не станешь покидать пределы покоев.

Я блёкло улыбнулась.

— О, мне было бы несложно следовать такому совету. Не это ли делаю всю свою жизнь? Жаль, не могу поручиться, какая затея приспеет отцу в иной миг.

— Хей, брат бастард, а я, по-твоему, ни на что не годен? — со свойственной ему шутовской бесцеремонностью встрял Стэффен. — Уж будь спокоен, пригляжу, чтоб с головы прекрасной мачехи волосок не упал.

— Пригляди, — без улыбки согласился наёмник.

— Уж постарайся, парень, — пробурчала Нимуэ, — а то ведь за волосок-то он с тебя целую голову снимет. А я помогу.

Стэффен расхохотался, а я лишь дрогнула краем губ. Смех смехом, а ведь Нимуэ сказала истинную правду.

Хотя, полагаю, для Стэффена это также не тайна.

И ни его присутствие, ни даже присутствие Нимуэ не явилось для меня помехой тому, чтобы подойти вплотную и коснуться ладони Джеда. Глядя мне в глаза, он перевил наши пальцы, и мир, казалось, замкнулся вокруг нас двоих.

— Случались переделки куда серьёзнее, Ангэрэт. Всё же мне жаль, что ты узнала, но случилось так, как случилось. Рана ничего не стоит, день-другой, и следа не останется.

— Разве ты решил обратиться к их помощи?

— Ни за что, — он решительно качнул головой, отвергая самую эту мысль. Край рдяной пряди почти коснулся