Он подошел к матери, которая билась в истерике в углу. Бабушка качала головой и повторяла снова и снова:

– Нет, нет, нет. – Она позволила сыну обнять себя, а затем дала волю слезам, я плакала и переживала вместе с ними, но это была боль Калеба, не моя. Я даже не посмотрела ему в лицо, когда обхватила его руками и попыталась забрать хотя бы унцию этой боли.

Судя по его хватке, он принимал мое предложение. Так что я потянулась на цыпочках, чтобы еще больше прижаться к нему, и позволила поднять себя. Калеб уткнулся лицом в мою шею, когда послышался полный страдания плач убитой горем женщины и ее сына.

Настроение у меня, как и у всей семьи Джейкобсонов, мало подходило для вечеринки. Питер наконец сказал Калебу, что соберет семью попозже в одной из комнат второго этажа. Собирать их вместе без участия остальных кланов было бы слишком подозрительно. Так что за обедом еда не лезла нам в горло. Бабушка сидела мрачная, и все это заметили, потому что ей это было совсем не свойственно. Калеб за обедом сидел рядом с ней, то и дело озабоченно поглядывая на нее.

Наконец бабушка сказала, что устала и пойдет спать. Она крепко обняла Калеба и так долго держала в объятиях, что это заставило меня снова ощутить ее боль. Затем она обняла меня, и я почувствовала, что должна что-то сказать. Она была так добра ко мне и всегда готова пошутить.

– Бабушка, мне так жаль, – проговорила я, уткнувшись ей в плечо. – Я хотела бы наказать их за то, что они вам сделали.

– Сайкс умер, милая, – отозвалась она, – а Уотсоны просто жестокие люди. Я никогда не знала более эгоистичных и жестоких людей. Просто будь осторожна. Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

– Со мной все будет хорошо. Но хотелось бы знать, что делать. Ожидая знаков и видений, я чувствую себя не очень продуктивной.

– Судьбу нельзя заставить работать по расписанию, девочка, – сыронизировала бабушка. Калеб тихо засмеялся сзади. – Ты должна понять, что все… было предначертано, – произнесла она медленно.

– Это я должна утешать вас, – сказала я, – а не вы меня.

– Ох, не волнуйся о бедной старушке. Я еще побрыкаюсь, вот увидишь.

Мы смотрели ей вслед, и на душе у меня было муторно. Подошел папа и спросил, где Биш. Я почти забыла, где оставила брата. Я заверила папу, что Биш в порядке – общается где-то с Джен. Папа меня просто поражал. Он веселился. И имел успех! Ему симпатизировали, с ним любезничали. Создавалось впечатление, что он создан для того, чтобы быть одним из Асов.

Мы с Калебом отправились в мою комнату, когда все начали подумывать о том, не пора ли ложиться спать. Я тихо постучала в дверь и, ничего не услышав, просунула в нее голову. В комнате никого не оказалось, и я была немного разочарована. Я-то надеялась, что Биш и Джен будут наслаждаться отпущенным им временем и использовать его по максимуму, но, похоже, они ушли.

Калеб закрыл за мной дверь. Я пошла снять туфли у подножия моей кровати и вдруг услышала храп. Храп Биша. Кровать была пуста, так что я подошла к дивану рядом со шкафом и там-то их и обнаружила. Они оба были одеты, только туфли сброшены на пол. Биш лежал на спине, а Джен свернулась калачиком рядом с ним, положив руки ему на грудь. Одну руку он закинул за голову, а другой обнимал ее за спину. Лицами они уткнулись друг в друга.

Я покрутила сережку, в раздумье глядя на них. Рука Калеба легонько легла мне на плечи.

– Слушай, пусть они спят здесь. Твой папа может занять кровать.

– А где мы будем спать?

– Ну…

Дверь в комнату распахнулась, и запыхавшийся Родни с трудом выдавил:

– Твой… твой папа…

– Мой папа что? – спросила я, не в силах быть вежливой, раз что-то случилось. – Родни, или говори, или убирайся из комнаты, чтобы я могла прочитать твои мысли!

Он сделал глубокий вдох и выпалил:

– Твой папа только что запечатлелся!

У меня дыхание перехватило. Что он только что сказал?

Мы с Калебом бегом бросились из комнаты и прибыли на место действия как зрители, которые стали свидетелями происшествия. Я хотела и одновременно не хотела это видеть. Я не была уверена, что я узнаю или увижу.

Мой папа заламывал руки, рядом с ним стояла красивая блондинка. Он слушал объяснения Питера и Паоло о запечатлениях, о том, что они почти никогда не случаются с обычными людьми, и тот факт, что папа был человеком и только что приехал сюда, поразил всех.

Женщина оказалась младше моего отца. Она скромно, но радостно улыбалась и смотрела на своего нареченного восхищенными глазами. Взгляд моего отца перебегал с нее на Питера и обратно. Когда-то он любил маму, но он никогда не выглядел таким восторженным.

Я не знала, смогу ли справиться с наплывом эмоций, но я очень радовалась за него. И тот факт, что он был человеком и запечатлелся перед всеми, мог стать толчком, так необходимым Асам, чтобы преодолеть неприязнь к людям. То, что долгий, утомительный день заканчивался так чудесно, казалось просто невероятным.

На самом деле я была не готова к восторженным мыслям всех окружающих, поэтому просто закрылась ото всех, кроме Калеба.

«Хорошая идея. Ты в порядке?»

«Ага, я просто в шоке. Я могла допустить, что запечатлился кто-то помоложе. И, боюсь, некоторые могут разозлиться. Как будто папа украл их шанс запечатлеться с кем-то из присутствующих».

«Нет, они не будут так думать. Во всяком случае, это заставит их понять, что запечатления вернутся, если они просто обратят внимание на изменения, которые должны произойти. Все они хотят одного – запечатления. Это все изменит, Мэгги».

Он был искренен и даже испытывал благоговение. Я надеялась, что он окажется прав.

– Мэгги, – окликнул отец, и я увидела, что он смотрит на меня. Он улыбнулся и пошел к нам. Женщина, естественно, шла с ним.

– Мэгги, я, м-м…

– Я слышала, – сказала я. Похоже, это все, что я могла вымолвить.

– Здравствуйте, Фиона, – добавил Калеб и вежливо пожал женщине руку.

– Калеб, привет, – произнесла она со смущенным хриплым смешком. – Никогда не думала, что буду чувствовать себя так странно. Я думала, что испытаю восторг… впрочем, так и есть, – поспешно добавила она и улыбнулась моему отцу, – но это еще и сильно смущает. Я чувствую себя так, словно забыла надеть блузку или что-то в этом роде.

Папины глаза инстинктивно метнулись к ее груди при словах о блузке, и он покраснел, прежде чем быстро отвести взгляд.

– Запечатление произошло прямо здесь, перед всеми? – недоверчиво уточнил Калеб.

– Я знаю, это странно, – сказала женщина и положила ладонь на руку моего отца. Они оба слегка вздохнули и показались мне ужасно милыми. – Мне тридцать четыре года, и я никогда не думала, что запечатлюсь. Я уже и не надеялась, а тут во время танца, когда он показывал мне очередное па… это и произошло. – Они посмотрели друг на друга. – Это просто произошло.