— Что?

Ундина блеснула глазами. Прозрачно-кристальные слезы паволокой растеклись по ним, сверкнули каплями росы и поманили серебряным дождем водопадов. Коварная магия воды растворяла его без остатка. Стоило только чуть расслабиться, чуть отпустить внимание.

Огонь протестующее зашипел, загоняемый внутрь. Старый верный друг не верил обнаженной нимфе, сидящей на влажном холодном мраморе. Не верил ее отражению, скользящему в водяном зеркале, растекшемся по полу. Он помнил ее ярость, желавшую утопить живого друга в пучине, растворить пламя в холоде бездны, испарить рвущийся костер белогривыми волнами.

— Хватит ссор… — русалка улыбнулась, маняще, зовуще, — нас ведь так мало осталось. Изначальных, древних и… и своих. Я соскучилась по настоящей ласке. Ты же знаешь, что только огонь может дать мне нужное, обжигая и даря наслаждение…

Огонь бился внутри него, стучался, желая выбраться. Нельзя было слушать, нельзя смотреть, нельзя… Поздно. Ифрит ведь знал и помнил каждой клеточкой тела незабываемое и невозможное наслаждение, даримое дочерьми воды такому, как он.

Только холод плавно текущей воды и бурлящие водовороты ее же страсти могли удовлетворить его спустя века, прошедшие с обычными женщинами. Только плавная гладь ее кожи могла остудить раскаленную страсть, бушевавшую пожаром от одиночества.

И огонь отступил, сдавшись. Остался только мужчина, сам того не замечая уже присевший рядом с прекрасной, идеальной, казавшейся высеченной из камня женщиной, которая манила его водоворотами своих глаз.

Одно движение тонкой руки, и мужчина уже сидел рядом, пока еще не опустив ног в мерно покачивающуюся воду. Пальцы пробежали по его мощной груди, коснувшись белого узора бусин-раковин. Застыли на выпуклом сильном животе, подрагивающем в такт ритму желания. Скользнули вниз, острыми коготками щекоча и царапая бронзу темной кожи, играя с черной густой дорожкой, убегающей вниз.

Русалка сидела рядом, превратившаяся вдруг в обычную женщину, обхватившую его длинными идеальными ногами. Лишь чуть касаясь мужского тела длинными полупрозрачными хвостами-фалдами, оставшимися от мощного хвоста. И даже их касание заставляло его шумно и жадно дышать, глядя на движения недавней противницы.

Губы легко коснулись плеча, достали шею, застыли у щеки. Федор недовольно заворчал, как огонь, попавший под ливень. Русалка тонко улыбнулась, продолжая игру. Вечную, как их жизнь.

Губы сменились грудью, легко трогающей лицо, дразнящей и задорно подпрыгивающей перед темными глазами. Он попытался поймать ее собственными пальцами, ундина только рассмеялась и шлепнула по ним ладонью. Выгнулась навстречу, даря твердый острый сосок его губам и языку.

Ифрит заворчал сильнее, на глазах становясь горячее, выпуская изо рта облачка пара. Русалка, ощущая огонь на своей груди, ответила стоном, низким и хриплым. Ноги сжали его сильнее, и он вздрогнул, чувствуя уже и ее желание.

Русалки холодны. Кроме двух мест. Того, что сейчас смеялось у его уха и того, что влажно скользило по темному мужскому бедру. Скользило вперед и назад, терлось, прижимаясь все сильнее. Оставляя блестящий и сладко пахнущий след.

Он вновь обхватил ее руками, оставив на бледной коже красные следы легких ожогов, и уже не скрывая пламени, от которого обычная женщина уже пылала бы в его объятиях. Но с ним ведь была русалка. И эта боль, тут же гасимая магией воды, лишь делала желание сильнее.

Раскаленные пальцы нырнули между гладких половинок, появившихся на месте начала хвоста. Пробежали вниз, по ровной и совершенно безволосой коже, коснулись густо-мокрого и подрагивающего в ожидании такого необходимого огня.

Страсть ифрита способна остановить лишь страсть русалки. Пламя против воды, напор против нежности.

Ундина выгнулась сильнее, поднимая совершеннейший, достойный резца скульптора, зад, чуть развела бедра, желая чуть большего.

И он коснулся ее. Холодная влага налилась теплом, показавшись ей самой раскаленной лавой. Ифрит уже впился губами в бело-мраморную шею, застонал, двигаясь собой навстречу ее холодным пальцам. Желая даже такого наслаждения, скромного и такого долгожданного.

Века заставляли торопиться. Ожидание превращалось в пытку. Даже огонь, никак не успокаивающийся внутри, притих. Он хотел вырваться наружу лишним, перебродившим, желающим свободы, жидким пламенем. Растечься по хозяину-другу и даже чуть попасть на эту холодную красавицу.

Огонь ворочался внутри, понимал, что осталось совсем недолго. И лишь ждал тонких острых пальцев, неторопливо подбирающихся к единственному выходу, необходимому сейчас.

Коготки спустились вниз, нежной пыткой останавливаясь у каждой бусины под кожей. Еще немного, еще, еще… Затронули дрожащую вздыбленную плоть, что сама тянулась навстречу. Коснулись сжавшейся в тугой комок кожи под ней. Прошлись одним, острым и чуть злым к натянутой и почти белой уздечке.

Огонь запульсировал, сжался, набух, готовый вырваться наружу и…

в этот момент сильные мокрые пальцы схватили ифрита за щиколотки. Он не успел ничего сообразить.

Рывок, всплеск. Взлетевшие капли воды и белого жидкого пламени. И мелькнувшая торжествующая улыбка русалки, сидящей на мраморе и смотрящей на врага, утянутого ее же сестрой под воду.

Лиза сидела у себя.

Зуб на зуб не попадал от страха. Ругала себя, на чем свет стоит. А что еще было делать? Да, с моралью у нее все неважно. Подставила Федю, прогулялась голая по Отелю. Увидела такое, от чего волосы на голове не просто встают дыбом, а еще и шевелятся, разлетаясь ледяными искрами по спине. А самое главное, не знала, как стоит теперь поступить дальше. И что делать с тем, что ей позволено было увидеть с помощью русалочьего зелья? Беда…

Зря не ушла недавно. Древняя кровь, выбрал Отель…. Чушь какая. А она повелась. Какое никакое, а приключение. А теперь что? Бежать, бежать надо. Девушка смотрела на проявляющиеся в лунном свете очертания собственных конечностей и не знала, то ли зареветь, то ли обрадоваться. Теперь она снова была видимой. Снова могла наблюдать свое отражение в зеркале. Смотрела и не узнавала свои глаза. Огромные черные дыры, испуганные, объятые страхом, словно у зверя, загнанного в угол.

Жила себе, жила в детском доме. Обычная девочка, не хуже других. Но ведь и не лучше. Самая обыкновенная. Не отличалась особыми талантами, красотой тоже не блистала. А теперь? Сны какие-то лезут в голову, видения. Стоит лишь дотронуться рукой и закрыть глаза.

А как он, ее этот дар, работает, она и сама толком не понимала. Да и не верила, в общем-то. Проще было поверить, что все чудеса творит сам Отель. И все странности с ней могут происходить только в его стенах. Будто это чья-то шутка или насмешка, призванная заставить ее поверить в собственные сверх способности, чтобы удержать и заинтересовать. На деле, может, и не было ничего. Она пожала плечами и оделась, продолжая дрожать всем телом.