Тогда бы все узнали, какая ты у нас гениальная актриса.»

«Но ты бы и себя закопала»

«Плевать.»

Я не понимала сестру. Что с ней происходит? Да, она с детства любила всякие интриги, и частенько совершала, как мне кажется, не очень правильные поступки. Но то, что происходит сейчас, перешло уже все границы.

— Стефа, ты чего сидишь? — спросила Лена, заходя в гримерку. — Тебе сейчас выходить.

Надо же. Чуть все не испортила. Я вскочила с дивана и понеслась к кулисам.

На сцене я смогла отвлечься от своих проблем. Хорошо, как мне кажется, отыграла свою роль. По крайней мере, до появления Егора, а вернее, Царевича. Наш танец, где-то в глубине души, приносил мне дикую боль. Осознание, что это все происходит в последний раз, словно ножом раздирало мое сердце.

Однако в какой-то момент мне удалось переключиться. Я вновь была дочкой Бабы Яги, которая постепенно, в этом танце, влюбляется в Царевича. Касаться Егора было так приятно. До чего же я люблю эти прикосновения… К ни го ед. нет

Сбросив за кулисами жуткий наряд, я вернулась на сцену. Царевич смотрел на меня с восхищением. Со стороны, я бы точно поверила, что он влюблен в меня.

А ведь Егор признался, что влюбился в меня. Надо же, влюбился… В меня…

Находясь за кулисами, я боялась посмотреть на Егора. Боялась его осуждающего взгляда или чего хуже — равнодушия.

* * *

На поклоне нас встречали громкими овациями. Это был первый раз за вечер, когда я искренне улыбнулась.

— Мне кажется, мы победим, — сказала Альбина, когда мы вернулись в гримерку, — я видела лица судей, им явно понравилось наше выступление.

— Хочется в это верить, — закивала Зинаида.

— Как ощущения, Егор? — обратился к нему Женя. — С почином тебя, кстати.

— Спасибо, — улыбнулся он, — ощущения непередаваемые.

— Есть разница между сценой и полем?

— И да и нет.

— Это как? — удивилась Лена.

— Ну, на поле…Там, конечно, атмосфера другая, и деятельность тоже. Но там, как и здесь, ты в команде. И ты делаешь свое дело… В общем, есть что-то общее. Эмоций хватает и там, и там.

— Хорошо, что тебе понравилось, — кивнул Костя, — если все выгорит, после праздников будем готовить новый спектакль.

— Ух ты, идеи уже есть? — встрепенулась Катя.

— Есть, но пока не скажу.

— Мы же еще хотели отметить на январских, — напомнила Катя.

— Надо сначала узнать результаты. А то вместо отмечания победы, будем прощание с театром устраивать, — ответил ей Костя.

— Да все хорошо будет, кто, если не мы? — попытался поднять боевой дух брата Женя.

— Игорь там про какой-то коллектив говорил, — встряла Лена.

— Лена! Я тут поддержать пытаюсь, — возмутился Женя.

— Ребят, спасибо вам за все. Мне правда понравилось, — вновь заговорил Егор.

Я ощутила, что он так прощается с нами. Конечно, чего ему тут делать.

— Мне пора, — продолжил он.

— Как? А как же чаепитие? — удивилась Зинаида, — я пирожки испекла, пирог, булочки всякие.

— Звучит аппетитно, — улыбнулся Любимов, — но мне пора. Будет спектакль этот же в январе, пишите. Когда там репа, когда что. Я вас не подведу.

— А кроме этого спектакля? — нахмурилась женщина.

— Это вряд ли.

— Вам там просят на совместное фото, — вбежала в гримерку одна из сотрудников ДК.

— Так мы уже фотографировались, — удивился Костя.

— Еще просят. Ничего не знаю — вперед, — была непреклонна она.

Мы послушались и направились в зал. Я надеялась, что после фотосессии смогу поговорить с Егором. От чего время, проведенное в зале, меня жутко нервировало. Однако я пыталась делать вид, что все хорошо и даже улыбалась на фото.

— Стеша, ты такая умница, — подошла ко мне мама после фотосессии, — нам все очень понравилось.

Меня сразу окружило множество людей. Лиля с парнем благодарили за приглашение на спектакль. Мама на премьеру позвала всех наших родственников. Был даже мой двоюродный дядя (который ненамного старше меня) со своей девушкой.

— Стефа, ну ты как всегда в ударе, — сказал он.

— Спасибо, Матвей, — искренне поблагодарила я его.

— Так, коллектив Луч Солнца, где ваш режиссер? Надо заполнить кое-какие бумаги для конкурса, — подошел к нам незнакомый мужчина.

— Я здесь, — тут же отозвался Костя.

А я стала искать глазами Егора, однако его и след простыл. Ринулась в гримерку, ничего никому не говоря. Но Любимова там не обнаружила. Зато увидела костюм Царевича, одиноко висящий на вешалке. Неужели он переоделся и ушел? Значит, это все?..

Глава 47. Лера

— Вот и зачем ты это сделала? — спросил у меня Сеня.

Я уже пожалела, что вообще позвонила ему. А хотела всего лишь рассказать о том, как мы разместились в отеле. Ладно, кого я обманываю. Я успела соскучиться по Сеньке. Все же, обычно мы с ним видимся каждый день, а тут такой перерыв. Каникулы стали казаться мне вечностью.

Однако беседа наша не задалась. Сеня сходу поинтересовался «не натворила ли я делов», и узнав, что я написала Егору, пришел в негодование:

— Я твой план сразу же посчитал глупым. А теперь так вообще тебя не понимаю. Ну пусть уже будут они там счастливы, тебе что с того? — не мог успокоиться он.

— Я ведь тебе уже говорила, что…

— Что ты хочешь его наказать, да-да, я помню. Лера, ты заигралась. Люди — не твои куклы. Я уже боюсь представить, что ты придумаешь в дальнейшем.

— Почему же раньше ты молчал? Что это на тебя нашло? Почему ты перестал становиться на мою сторону? — спросила я дрогнувшим голосом. До того я привыкла, что Сеня всегда за меня, всегда приходит на помощь и защищает. А теперь…

— Я тебе и раньше говорил. Но тогда у меня хотя бы была надежда, что ты одумаешься. Тебе просто повеселиться захотелось? Что за ерунду ты придумала? Стефания влюбляет в себя этого Егора, а потом бросает и тут ты такая королева подходишь к нему, и он сразу переключается на тебя. Ну не глупость? Чего молчишь?

Я закусила губу. Из уст Арсения мой план и вправду звучал как-то… не слишком-то адекватно. Может я схожу с ума?

— Что ты нашла такого в этом Любимове? Почему так помешалась? Зачем сестру подставила? Ты ведь еще и небось не стала свою личность раскрывать, чтобы иметь возможность к нему подойти, да?

Я удивилась. Как он мог догадаться?

— Я тебя слишком хорошо знаю, — словно прочитав мои мысли, ответил Сеня.

— И что ты хочешь? — устало спросила я.

— Поговори с сестрой хотя бы, извинись.

— Угу, делать мне больше нечего! Она сама на это пошла, ее