я согласилась подмигнуть ее отцу, и даже вильнуть бедром, но все же отказать не могла. К тому же, утро выдалось очень своеобразным, ибо Влад все утро вертелся вокруг меня словно назойливая муха, а «Кофчег», как известно, но не отличается широкими коридорами. Может быть, именно это нравится моему бывшему/новому боссу, когда дело касается простого обхода и прохода. Впрочем, как бы Влад не старался вновь заполучить меня, как женщину, в мыслях я временно, но все же, принадлежала другому мужчине. Да, примерив на себя в очередной раз роль любовницы, я стала учиться быть «свободной женщиной». Я не требовала от Алексея того внимания, какое обычно требуют женщины вторых ролей, ибо мне нравился секс и это то самое, что связывало нас последние несколько недель. Секс…взаимное ублаживания и ничего выходящего за рамки вон. В конце концов, он возвращался к жене так же преданно, как и я слушала все новые и новые мысли на счет организации «Пандора». К тому же, сегодня после обеда Вика собиралась прийти ко мне сюда, чтобы обсудить очередную идею. Последнее время, она стала в некотором роде одержимой своей «серой» властью. Ведь своей организацией она гордится больше всего в жизни и ее можно понять.

— Приятного аппетита, прошу, вот ваш заказ. — улыбнулась игриво Стасу я подставляя чашку с его крепким кофе практически вплотную. Его лицо оказалось в несколько миллиметрах от моего декольте и он смущено отвёл взгляд стараясь скрыть чувство мужского удовольствия. Камилла ухмыльнулась вытягивая изящные, длинные ножки вперед так, чтобы толкнуть отца в колено.

Я села в самом конце нашей летней веранды за четырёхместный стол, бросила меню на столешницу и принялась к своему «старенькому» хобби: рассматривать посетителей и строить теории их сексуальных отношений друг с другом, и как бы это странно не было, но Камилла со своим папой зацепила мое внимание, и хотя я знала их историю так же тесно, как и Росс это совершенно не мешало мне любоваться, в некотором роде даже завидовать происходящему в их жизни, ведь пройти все Рубиконы, чтобы обрести свободу, к сожалению, но могут совершенно немногие. Стас…мужчина отец…конечно, ему приятно, когда дочь взрослее и ей уже все двадцать. Ему, конечно же, льстит то, как на его не совсем таки наивную, повзрослевшую и сексуальную дочурку заглядываются мужчины, а в его девочке просыпается чисто женское чувство вкуса, кокетства и шарма. Только Стас и представить не мог, что малышка, которую он привык называть «принцесса» вырастит через короткое время, и будет расцветать только в его руках превращая в самую настоящую раскованную женщину. И ведь только сейчас он может себе признаться в том, что всегда непроизвольно, но все же возбуждался, когда видел свою девочку в коротеньком халатике, в ночной рубашке, что так игриво открывала вид на изящные, длинные ноги дочери…все так непроизвольно…мимолётное влечение дерганое моралью и порицание никому не нужного мнения не менее аморального общества. Интересно, что он чувствовал, когда в дочери видел женщину…такую красивую, милую, нежную и такую преданную ему, словно ручная сука, которую стоит спустить с поводка и она начнёт рвать всех тех, кто имел смелость высказаться о тебе нелестно? И ведь его это возбуждает…впрочем, уверенна, что и его принцесса не промах и уже давно научилась получать оргазм по щелчку его пальцев, ведь, когда твоего отца откровенно бояться многие мужчины, а женщины открыто заглядываются, иногда даже в наглую, не замечая, что с ним рядом ты его девочка, или его женщина, но только ему нужна ты, а весь этот красивый мусор пустышек ничего не значат в его жизни.

Впрочем, теперь я понимаю, что ее взгляды на взрослых мужчин попадающих в «Пандора»…всех этих мужчин от сорока до пятидесяти…все они для нее в некотором роде «папочки». Ведь с каждым она на «ты» и по имени, притом во всех смыслах и во всех случаях по их инициативе, но будь воля каждого этого мужчины, то Камилла скулила бы далеко не их имена, а что-то вроде «хозяин», а быть может, чем черт не шутит, но то самое сладкое «Папочка»…Ее харизма и роль вечной дочери притягивает их сильнее любого магнита. Впрочем, своих сверстников даже сама Росс называет — сосунки, сопляки, ведь куда им до мужчин, которые старше тебя на целых двадцать, а то и больше лет.

Я представила, как Камилла проделывает своеобразный ритуал милой дочери на ночь: целует отца сладко в щеку и шепчет «Спокойной ночи тебе, папочка..» и встав на носочки прижимается грудью к его обнаженному торсу, а тонкий халатик становится короче, а длинные ножки в тусклом свете приглушенной лампы становятся только эротичнее…или когда он пьет с утра свой крепкий кофе, она тихо подходит к отцу сзади, прижимается грудью к спине и ласково целует его в ухо…я уверена, что и любые подарки она принимает от него с поцелуем, объятьем, нежно прижавшись, как любимая женщина, но никак не дочь…Ребенок…она его маленький ребенок…его милая девочка, и прижимая ее за плечо, Стас нежно целует в висок не забыв шепнуть о том, что у него просто «прелесть»… и так нежно доводя до дрожи по-мужски погладить по мягким волосам, прикоснувшись мимолетно ушко, а после ласково так…мягкими подушечками пощекочет мочку, шейку перебирая волосы на затылке отдавая себе трезвый отчет в том, какая красивая девочка выросла у него…Стас, как отец, конечно же понимает, что лучшее она может получить только от него…

— Смотри, не испытай первый оргазм, малышка. — Николь нагло без всякого разрешения села напротив меня перекинув ногу на ногу в свойственной ей манере. Задумчиво вертя в руках картонный стакан с фирменным кофе. Вид у нее при этом был до безобразия наглый, властный от чего мне хотелось ее откровенно ударить. — кстати об оргазмах. — она отпила глоток кофе оставляя на бумаге след своей вишневой губной помады. — когда ты испытала свой первый оргазм?

— Первый оргазм? — без всякого энтузиазма перепросила я поглядывая на наручные часы. — отличный вопрос для полудня. Впрочем, не помню уже. Наверное, на втором году половой жизни, когда мне было лет так восемнадцать, но я не уверена, что это был он. Сейчас проще, чем тогда. С чего это тебя вдруг потянуло на откровение? У Росс очередное исследование для радио?

— Знаешь, Нинок, — Николь поставила свой стакан прямо в середину моего меню и ехидно улыбнулась. — я имею в виду совсем не твой детский лепет, не