— Ну ничего, помиритесь, — заключает бабуля. — Дело молодое. Я когда с твоим дедом ругалась — вся округа была в курсе.

— Может, и не помиримся, — произношу, опустив взгляд. — Ты же знаешь, на каких условиях Яр взял меня замуж.

— Знаю. Но почему-то уверена, что ты пришлась ему по душе и он тебя ни за что не оставит.

Бабуля опускает теплую ладонь на мою руку и слегка сжимает. К глазам подбираются слёзы. Мне бы очень хотелось верить в то, что она говорит. Потому что последний месяц, если не считать вчерашней ссоры, был чудесным. Мы много проводили времени вместе: ходили в кино, на концерты и купались в море. Ездили к отцу Ярослава в гости. Тот лишь покачал головой, когда увидел, что я больше не хромаю.

И мне правда стало казаться, что теперь всё по-настоящему. Наши с Яром поцелуи, взгляды, касания. И секс.

— В общем-то, у меня всё хорошо, бабуль. Закрыла сессию не без помощи Жеки, успешно прошла реабилитацию, — шмыгнув носом, продолжаю уже чуть более радужно. — Завтра вечером первая тренировка!

— О, какая ты скорая!

— Ага. Как только Сергей Иванович изучил снимки и дал добро, я тут же набрала номер тренера.

Мы болтаем настолько долго, что приезжает мама и отчим. Они проходят в дом и нейтрально меня приветствуют. Я списываю это на усталость. Всё же заниматься фермерством непросто, хлопотно и требует много физических сил. Мама значительно постарела, с тех пор как здесь живёт. Вместо красивых платьев, которые она носила на работу, теперь удобные легинсы и растянутая футболка. Когда-то красивая и пышная причёска превратилась в тугой хвостик.

— О, Софья явилась, — ворчит отчим. — Замуж вышла и тут же позабыла родительский дом.

Меня корёжит, когда он так говорит, потому что это не мой дом. И никогда не был моим.

— Чаю хоть с нами выпьешь? — интересуется мама.

— Спасибо, я пас. Меня бабуля накормила от души. Да и автобус через пятнадцать минут.

Никто не старается меня задержать, поэтому я следую в ванную комнату и тщательно мою руки. Щёки ярко горят, будто кто-то меня вспоминает. Хочется верить, что Ярослав, но это маловероятно. Вчера мне впервые померещилось, что он от меня устал. И это понятно. Яру меня навязали, и то, что в дальнейшем наши отношения зашли настолько далеко, — лишь моя инициатива, а не его.

Дверная ручка со скрипом открывается. Я замираю и смотрю в зеркало, замечая за спиной отчима. Меня передёргивает. Правда, он тут же захлопывает дверь, вновь оставляя меня наедине с собой.

Когда я только перебралась в этот дом, то у нас произошёл один неприятный инцидент. Я бы предпочла его никогда в своей жизни не вспоминать, как это усердно делает Роман Геннадьевич, но сейчас как будто случилось дежавю.

Отчим перебрал с алкоголем на посиделках с друзьями. Пришёл, долго шумел в прихожей. Я в это время как раз принимала душ. Обмотавшись полотенцем, остановилась у зеркала и нанесла на лицо увлажняющий крем.

Роман Геннадьевич без проблем открыл дверную ручку, потому что замка здесь отродясь не было, до тех пор, пока я не потребовала его установить. Отчим посмотрел на меня липким взглядом, плотоядно улыбнулся. Шатаясь, сделал шаг навстречу и протянул свои руки с толстыми пальцами-сардельками.

Помню, как неведомая сила плотно сдавила горло. Я стояла и не могла шелохнуться. Чувствовала, что это не просто взгляд и не просто движения, но ничего предпринять не могла. Лишь когда сдавленным голосом прошипела: «Уйди», Роман Геннадьевич будто очнулся и, к счастью, действительно вышел.

С тех пор в этом доме я никогда не чувствовала себя спокойно. Всё боялась повторения: спала тревожно, лишний раз не высовывалась. Носила закрытую одежду и как можно меньше показывалась на глаза отчиму.

Яр был прав, когда в первую брачную ночь предположил, что Роман Геннадьевич меня домогался. Вернее, пытался. Жаров либо догадался, либо интуиция сработала. А быть может, юридическое образование дало о себе знать. Не уверена. Но полностью защищённой я себя впервые за долгое время почувствовала только у Ярослава дома. И рядом с ним, под его крылом.

* * *

Тренировка назначена на пять вечера, поэтому я весь день не нахожу себе места. Волнуюсь ужасно. Что, если я забыла даже азы? Что, если ничего не получится? Вдруг тренер скажет, что не хочет мной заниматься, потому что Романова за полгода моего простоя стала профи и переплюнула меня по всем показателям?

Ух, даже мороз по коже. Это же мой кошмарный сон!

В целом, тренер у меня хороший, хотя и строгий. Я пришла к нему в средней школе. До отбора подготовки как таковой у меня не было, натаскивал лишь Ярослав и Влад. И то, когда у них не было своих серьезных пацанских дел.

Помню, как дрожали коленки, когда я вышла на корт вместе с группой ребят. Всего было до десяти этапов отбора. В первом нас ставили в ряд спиной к тренеру. Когда окрикивали по имени, нужно было резко развернуться и поймать мяч. Таким образом проверялась реакция. Во втором этапе мы с ребятами бросали мячи друг другу. Нужно было ловить левой и правой руками, выполнять броски сбоку, сверху, из-за спины. Тренер обращал внимание на дальность и хлёсткость движений. Также были этапы перебрасывания мяча через сетку, имитация ударов ракеткой и много-много других. В завершении проверялась физическая подготовка по бегу, прыжкам, удержанию равновесия и гибкости. Ну и общение с ребёнком и родителями, естественно.

Мать сразу же уточнила у тренера, стоит ли мне ходить на занятия. Илья Степанович, мой тогда ещё будущий тренер, подтянутый и высокий мужчина слегка за сорок, невозмутимо ответил, что определенно видит во мне потенциал.

Мать от недовольства поджала губы и даже анкету не заполнила. Сказала, что ей нужно хорошенько подумать, ведь занятия теннисом — дорогое удовольствие, тем более для нашей среднестатистической семьи. Я тогда сильно расплакалась, руки опустились.

По моей просьбе Влад долго уговаривал мать согласиться на занятия. Клялся, что будет лично меня отводить и подрабатывать, чтобы хватило денег. Затем был звонок отцу. Его поставили в известность, что я хочу заниматься теннисом. К моему удивлению, он был не против платить сумму алиментов чуть выше, чем было оговорено в суде.

Связав волосы в тугой хвост, я внимательно смотрю на себя в зеркало. Мне даже поесть не удалось — так сильно переживала. И за всеми этими нервами я почти не думала про Ярослава. Вернее, думала, конечно. Но не в тех пропорциях, что раньше.

Вчера он поздно вернулся, когда я уже спала. Изнуряющая летняя жара выбила из меня все силы, поэтому, читая книгу, я уснула в девятом часу, а очнулась только в три часа ночи. Разозлилась на Жарова, потому что на мгновение подумала, что он вовсе не приехал. Вышла из спальни, заглянула к нему в комнату. Яр мирно спал, широко раскинув руки. Я залюбовалась, глядя на него. Чувства вперемешку, на глазах слёзы. Как я буду без него? Смогу ли? И буду ли вообще?