Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джай оглянулся на жреца, надеясь уличить горца в ошибке, но тот успел отойти на край поляны и, присев на корточки, пересыпал из горсти в горсть что-то мелкое, черное, приятно шуршащее.
— Что там у тебя? — Любопытный ЭрТар вскочил и подошел поближе.
— Семена камалеи. — Жрец распределил их по всей ладони и теперь сосредоточенно передвигал кончиком пальца. Блестящие, пузатенькие, они напоминали яблочные, только раза в два крупнее.
— А разве она цветет? Я думал, только побеги из корней пускает, как шиповник.
— До Воцарения Двуединого — цвела.
— Ты хочешь сказать, что этим семенам больше тысячи лет?! — Изумленный Джай тоже захотел полюбоваться на такое чудо. — А где ты их взял?
— Украл у Архайна.
— Наш человек! — восхитился ЭрТар. — А как ты их спрятать ухитрился? Так в кулаке все время и держал?
— Нет. — Делиться секретом жрец не стал, видимо, опасаясь, что тогда горцу в едальнях вообще удержу не будет.
— А зачем ты их перебираешь?
— Мне нужно то, из которого вырастет камалея. — Мужчина забраковал еще пару семян.
— А разве из ее семян может вырасти что-нибудь другое?
— Да. Камалейник.
— Но это же разные лозы! — не поверил горец. — У камалеи красные листья, и она целый дом может оплести, а камалейник синий, мелкий и ползучий, как ежевика.
Джай в разговор не вмешивался. Он и яблоню-то от груши только по осени отличал.
— Мужчина и женщина тоже не слишком похожи друг на друга. — Жрец, наконец, остановился на одном из семян, с виду точной копии остальных. Куда делись остальные, горец, к своей крайней досаде, заметить не успел — тваребожец сжал ладонь, а когда разжал, их там уже не было.
— А у камалейника семена бывают?
— Нет. Отстань. Мне надо сосредоточиться.
ЭрТар поскреб в затылке. Вопросов в конце разговора стало больше, чем в начале. Но, по крайней мере, наблюдать за своими действиями жрец не запретил. Он опустился на колени и аккуратно раздвинул траву, обнажив кусочек почвы. Пощекотал ее двумя пальцами, и та, распахнув неглубокую ямку, сглотнула камалейное семя. Мужчина вытянул ладони, словно греясь над невидимыми угольями, закрыл глаза — и земля почти сразу же заворошилась…
* * *
Архайн, не размыкая век, тряхнул головой, сбрасывая упавшую на затылок сосновую иголку. В лес его занес вовсе не коварный умысел, а необходимая для обряда почва и неприязнь к тупой обережи. Он терпеть не мог, когда кто-то пялится ему под руку во время Взывания. К тому же «манок» давался Архайну нелегко — приходилось не только сосредотачиваться, выходя на иной слой сознания, но и притворяться воплощением верности, самоотверженности и беззаветного обожания. Короче, таким же идиотом, как жрец. Тварь, в отличие от Иггра, не ограничивалась равнодушно брошенным комком силы. Архайну никак не удавалось отделаться от ощущения, что это взрослая, мудрая как мир и такая же прозорливая женщина, которая снисходительно выслушивает твой заплетающийся голос и, даже зная, что ты лжешь, выполняет твою просьбу, а потом с интересом наблюдает: ну?.. и что ты будешь делать?.. раскаешься или обнаглеешь еще больше?
Стерва. На сеновал тебя, как обычную девку, чтобы знала свое место. На цепь, как строптивую суку.
Архайн стиснул зубы и бедра, обуздывая мужское естество. Это всего лишь навязанное зельем желание, побочный эффект «манка», излишнее вхождение в образ…
Обмануть Тварь трудно, но себя — невозможно.
Ей всего три дня.
Ей тысячи лет.
Она воплощение смерти.
Она прекрасна.
Йер открыл глаза.
Изогнутый побег издевательски покачивался над травой. Опять безлистный и совсем короткий. Только направление.
С-с-стерва.
Так и знал! Тварь они проехали. Кончик-почка указывала в обратную сторону, разве что чуть-чуть отклонившись от предыдущей линии. Вероятно, мерзавец жрец (жрецы?) тоже не сидел на месте.
Архайн с ненавистью выдернул побег, скомкал, испачкав ладони похожим на кровь соком, и припечатал сапогом.
* * *
Отразившееся на лице жреца разочарование совершенно не вязалось с произошедшим на глазах у парней чудом.
— Что-то не так? — осторожно спросил Джай.
— Я думал, после второй инициации Госпожа станет ко мне благосклоннее, — со вздохом признался мужчина. — Но она снова не пожелала открыть свое местонахождение...
— Все они, женщины, такие, — философски заметил горец. — А что такое инициация?
— Обряд обретения силы. Всего их пять, первая происходит одновременно с рождением, остальные проводят жрецы. Вторая была этой ночью, я ощутил ее, когда искал вас.
— Беспокоился, э? — заулыбался горец.
— Хотел убедиться, что вы не собираетесь выдать меня селищанам, — холодно осадил его жрец.
— Значит, ребенка кто-то уже нашел? — сообразил Джай.
— Угу. — Мужчина рассеянно коснулся вытянувшегося над землей побега — блекло-розового и полупрозрачного, словно у проросшего в подвале картофеля.
— Тебя что-то смущает?
— Проводить инициацию на третий день очень опасно, ребенок может лишиться рассудка. Полагается выждать хотя бы семерик, а лучше месяц. Жрец, который заставил ее пойти на такой риск, сам вызывает у меня подозрения.
Учитывая, что седовласого тоже сложно было назвать нормальным, Джай искренне посочувствовал Твари.
— Но она не свихнулась?
— Нет. Это было бы равносильно смерти, а ее я почувствую сразу. Обряд прошел успешно.
— Ладно. — Обережник вернулся к костру за кружкой. После перечного хлебца щипало не только в горле, но и в носу. — И что нам теперь делать?
— Искать. Она где-то там. — Жрец поднял голову и ткнул пальцем — прямо в Тишша, любопытно прислушивающегося к разговору.
— Мяу, — глубокомысленно сказал кошак.
— Тишш! — возмутился ЭрТар. — Когда ты успел ее сожрать?!
— Мя-а-ау?!!
Мужчина легонько хлопнул корлисса по боку, заставив посторониться. Судя по солнцу, идти на сей раз предстояло на юг.
— Направление изменилось. Видимо, ее куда-то везут и не очень далеко от нас, иначе это не было бы так заметно.
— Слушай, — вспомнил ЭрТар. — А как йеры ищут Тварь? Тоже садовничеством занимаются?
— Да. — Жрец бережно развернул побег, чтобы тот рос в сторону березки, по которой потом сможет взобраться. — Они нашли какой-то способ притворяться нами. Вроде бы на это способны только Приближенные, посвятившие себя Темному, и то не все… но хватает и этого. Мы все уже перепробовали, чтобы закрыть ее от лживого зова, но бесполезно.