Кто-то мелькнул за окном, Егор вздрогнул. Показалось – и впрямь Морская девка, но это была сама Хельга. Поморка стрелой пронеслась по двору, не разбирая дороги, и полезла на мокрый холм.

Егор вскочил, папка упала на пол. Что-то случилось.

Выбежал, не накинув куртку. Ветер бросил в лицо пригоршню холодной воды. Футболка мгновенно промокла. Доски, перекинутые через лужи, хлюпали под ногами и скользили. Ругнувшись, Егор тоже побежал напрямик.

На церковное крыльцо вышел Михаил Андреевич в развевающейся рясе, за его рукав цеплялась Хельга, рядом суетился наставник Евсей, виднелись еще монахи. Гудел лоцманский бас:

– Двух братьев покрепче дайте, и чтоб плавать умели.

– Вы от берега не отойдете!

– Да и не в такую погоду…

– Может, я так, сразу туда?

Это сказал Евсей. Заглянул просительно в лицо отцу-настоятелю.

– И тащи потом обоих, я же говорю – покрепче, – басил лоцман.

Они торопливо шли к берегу. Егор дернул Хельгу:

– Что случилось?

– Юрка в узел полез!

Пробежал с веслами наставник Дмитрий. За ним – Рамиль. Он вытягивал от любопытства шею:

– А чего там, а? Чего?

От него отмахивались.

– Выход где? – спросил Егор у Хельги.

– Там, – мотнула головой девушка.

Егор присвистнул. Там – это перешеек, из-за которого полуостров на одиннадцать месяцев в году превращается в остров. Сейчас вода на нем бурлила и вскипала пеной.

– Во дает, – восхищенно сказал Рамиль.

Лодка с трудом, но отошла от мостков. Лоцман выкрикивал, начиная тоненько:

– И-и-и… – а потом басом: – Раз!

Монахи гребли, стараясь попадать в счет. Лодка вскарабкалась на волну. Мутным гребнем захлестнуло нос. Взвизгнула Хельга.

– Вот он, – сказал кто-то громко.

Егор всмотрелся и заметил, как мелькнула в воде Юркина голова. Снова пропала. Черт, да где же?

– Девка морская, – попросила Хельга, – отпусти. Зачем тебе такой дурак? Морян-покровитель, вразуми ее.

Лодка подходила, лавируя, стараясь не подставить под волну борт.

Егор обхватил себя за локти. Футболка прилипла к телу, по спине текло. Трусы и те промокли. Хельга смахнула с лица капли.

– Как ты узнала? – спросил Егор, стараясь не стучать зубами. Видела? Но что делать на берегу в такую погоду?

Хельга не ответила.

Лоцман, перегнувшись, протянул багор. Тащить старику было трудно, а монахи помочь не могли, они с трудом удерживали лодку. Шла волна, угрожая опрокинуть. Вот Юрка подтянулся – лоцман сгреб его за шиворот – и перевалился через борт. Лодка качнулась, зачерпнув воды.

– А ну марш в дом, – услышал Егор голос Михаила Андреевича. – Живо! И немедленно под одеяла!

Егор не хотел уходить, но наставник Дмитрий взял за плечо и развернул спиной к берегу.

– Во дает, – повторил Рамиль, когда они карабкались на мокрый склон. Добавил с обидой: – Мог бы позвать, я тоже…

Хельга коротко размахнулась и дала ему по шее.

– Ты! Чего! Скажи спасибо, я девок не бью!

Опять собачатся. Егор ускорил шаг и первым заскочил в дом. Потоптался на коврике, но на янтарно-желтых половицах все равно остались грязные следы.

В комнате стянул мокрую одежду и бросил на вешалку, заметив, что пестрая сумка на месте. Нырнув под одеяло, закутался с головой.

Вот интересно, зачем Юрка туда полез? Не удрать же собирался! Так – не бегут. Егор усмехнулся, вспоминая. Да, он-то подошел к делу обстоятельно.

…Протаивали тропинки, и сугробы становились серыми, ноздреватыми. Солнце лезло в окна, отвлекая от учебы. Все чаще ругались учителя – мальчишки выскакивали во двор без курток. А ночью вдруг ударили заморозки. Батареи стояли чуть теплые, зима выдалась лютая и основательно подчистила угольный склад.

Егор лежал возле холодной стены, за которой гулял ветер, и смотрел, как качается за окном тополь. Долго шептались в дальнем углу, пока наконец не затихли. Кто-то пробежал по коридору в туалет и с топотом вернулся обратно. Перестал ворочаться сосед.

В учебке захрипели и начали бить часы. Одиннадцать. Пора.

Вытащил спрятанную в книге записку и положил на подушку. Одеваться не стал, как был, в трусах и майке, на цыпочках прокрался к двери. Выглянул в щелку. Ага, воспитательницы на посту нет. Наверняка сидит возле самовара.

Стараясь не скрипеть половицами, Егор спустился на первый этаж. Шевелились от сквозняка шторы. Потрескивала, остывая, печь. Не дыша, он проскользнул мимо учительской. Там горел свет и звякала посуда.

Бетонные ступеньки, ведущие в подвал, обжигали подошвы. Нашарил выключатель, под потолком загорелась тусклая лампочка. Дверь с надписью «Гардеробная» его не интересовала, пошел дальше, к кладовой. Конечно, заперта. Егор вытащил из-под майки цепочку с отцовской биркой и снял с нее пару изогнутых проволочек. Запустил одну в замочную скважину.

Он не вор. Он просто заберет свое.

Время утекало. На руке не было «командирских», чтобы узнать, сколько еще осталось. Замок – гадская рухлядь! – не поддавался. Егор даже взмок, пританцовывая на ледяном бетоне. Наконец-то! Клацнув, дужка вышла из пазов.

Открылись длинные ряды полок с «домашним». Сюда, в образцовый интернат, редко отправляли сирот. Тут жили дети тех, кто работал слишком далеко, чтобы отдать ребенка в приличную школу. Это слово – «приличная» – Егора бесило.

Он нашел свою сумку, сверху на ней лежала куртка. Быстро оделся, с наслаждением засунув ноги сначала в шерстяные носки, потом в ботинки. Вытащил из бокового кармана «командирские» и застегнул ремешок на запястье. Стрелки не шевелились, кончился завод. Егор вскинул на плечо полупустую сумку – собирая вещи, уже знал, что надолго в этом заведении не останется.

Теперь снова на первый этаж, в туалет в конце коридора. Окно только выглядит надежно заколоченным, на самом деле достаточно вытащить несколько гвоздиков – и на свободу!

До остановки Егор бежал, точно сдавал кросс. Последний трамвай уже закрывал двери, но все-таки сжалился и пустил в салон. Грохоча по сонным улицам, привез на площадь и высадил у старой водокачки. Днем в ней продавали билеты и карты Ольшевска, сейчас окошко было закрыто. Милиционер на ступеньках вокзала покосился на мальчишку, но ничего не сказал.

Егор глянул на башенку с часами – успел.

Обледеневшие ступеньки виадука поскрипывали под ногами. Стоило подняться – накинулся ветер, выдувая последнее тепло. Гудели провода. Егор пристроился за спиной толстяка в драповом пальто и лохматой шапке. Захрипел динамик: «Поезд номер десять Ольшевск – Лучевск…»