— А что, у меня есть право выбора?

— Да. Но сознательного выбора. После того как ты разберешься, что к чему.

— Вы шутите! Я же клон!

— Я — с Колонии Бета, парнишка, — язвительно сказала она. — Бетанские законы относительно клонов ясны и разумны. Это не барраярские традиции, которых — по этому вопросу — просто не существует. Барраярцы! — Это слово прозвучало, как ругательство. — Барраяру не хватает опыта с разнообразными технологическими вариантами воспроизведения потомства. Никаких юридических прецедентов. А если у них нет традиции, — это слово графиня произнесла совершенно так же, как Элен, — то они не знают, что делать.

— И кто я для вас, как для бетанки? — спросил Марк с тревожным любопытством.

— Или сын, или двоюродный сын, — мгновенно ответила она. — Нелицензированный, но признанный мною в качестве наследника.

— Это категории вашей родной планеты?

— Еще бы! Значит так, если бы я заказала твой клон от Майлза — разумеется, получив сначала лицензию, — ты был бы просто моим сыном. Если бы то же самое сделал Майлз, будучи юридически совершеннолетним, то твоим юридическим родителем был бы он сам, а я была бы твоей двоюродной матерью, и мои права и обязанности по отношению к тебе были бы примерно те же, что и у бабушки. Конечно, в тот момент, когда тебя клонировали, Майлз не был совершеннолетним, и твое рождение не было лицензировано. Если бы ты все еще оставался несовершеннолетним, мы с ним предстали бы перед судьей, и тот назначил бы тебе опекуна, исходя из соображений твоего благополучия. Конечно, ты уже не несовершеннолетний — ни по бетанским, ни по барраярским законам. — Она вздохнула. — Время юридического опекунства миновало. Потеряно. Наследование собственности будет запутано барраярскими недоразумениями. Когда придет время, Эйрел обсудит с тобой традиционный закон Барраяра — или отсутствие оного. Остаются наши эмоциональные взаимоотношения.

— А они у нас есть? — с опаской поинтересовался Марк. Он не знал, чего боится больше: того, что она выхватит оружие и прикончит его, или же того, что она бросится к нему в припадке материнской любви. Впрочем, оба варианта казались ему все менее вероятными.

— Есть. А вот какие — это еще предстоит выяснить. Но усвой следующее. В твоем теле половина генов — мои, а мой эгоистический геном эволюционно запрограммирован на то, чтобы заботиться о своих копиях. Вторая половина принадлежит человеку, который восхищает меня больше всех среди всех времен и народов, так что мой интерес удваивается. Художественное сочетание того и другого… ну, скажем так, имеет право на мое внимание.

Облеченные в такую форму их отношения казались вполне логичными и совсем не страшными. Тошнота отступила, дыхание стало свободным. И ему моментально захотелось есть — впервые после выхода на орбиту Барраяра.

— Ну, твои отношения со мною не имеют ничего общего с твоими отношениями с Барраяром. Это — область Эйрела, и он сам выскажет свою точку зрения. Все настолько неопределенно… Кроме одного: пока ты находишься здесь, ты — это ты, Марк, брат-близнец Майлза. Так что чем убедительнее ты сможешь показать свою непохожесть на Майлза — тем лучше.

— Ох! — выдохнул он. — Да, пожалуйста!

— Я так и думала, что ты уже догадался. Хорошо, договорились. Но просто не быть Майлзом — это оборотная сторона подражания Майлзу. Я хочу знать: кто такой Марк?

— Леди… я не знаю.

В его словах прозвучала мука.

Корделия понимающе смотрела на него:

— Время есть. Майлз… он хотел, чтобы ты оказался здесь. Мечтал, как будет тебе все показывать. Представлял, как будет учить тебя ездить верхом.

Марк вздрогнул:

— Гален пытался меня учить верховой езде в Лондоне. Это было жутко дорого, а у меня не очень-то получалось, и в конце концов он велел мне избегать лошадей, когда попаду сюда.

— О? — Она чуть повеселела. — Хм… Видишь ли, Майлз питал… питает романтические воззрения на то, что такое родные братья и сестры. Такое бывает только у единственных детей в семье. Ну, у меня-то брат был, так что никаких иллюзий не осталось. — Она помолчала, огляделась и подалась вперед, доверительно понизив голос. — У тебя есть дядя, бабушка и два кузена в Колонии Бета — такие же родственники, как мы с Эйрелом и твой кузен Айвен здесь, на Барраяре. Не забывай: у тебя не один вариант. Я отдала Барраяру одного сына. И двадцать восемь лет смотрела, как Барраяр пытается его сломать. Может, с Барраяра достаточно, а?

— А Айвен сейчас не здесь? — испуганно спросил Марк.

— Он не живет в резиденции Форкосиганов — если ты это имел в виду. Он в Форбарр-Султане, в распоряжении штаб-квартиры Службы безопасности. Может, — в ее глазах вспыхнул интерес, — он покажет тебе кое-что из того, что планировал Майлз.

— Айвен, наверное, все еще злится на меня за то, что я сделал в Лондоне, — затрясся Марк.

— Забудет, — уверенно сказала графиня. — Да, пожалуй, Майлз бы просто наслаждался тем, как ты смущаешь окружающих.

Теперь все понятно. Значит, Майлз пошел в маму.

— Я почти тридцать лет на Барраяре, — задумалась она. — Мы прошли такой большой путь! А осталось гораздо больше. Даже Эйрел начинает уставать. Может, за одно поколение всего не сделать. По-моему, пришло время смены караула… А, ладно.

Он впервые откинулся на спинку кресла, начиная по-настоящему воспринимать происходящее. Союзница! Похоже, у него есть союзница, хотя все еще непонятно почему. Гален мало внимания уделял графине Форкосиган: он был полностью одержим своим старым врагом, Мясником. Похоже, Гален серьезно ее недооценил. Она выдержала здесь двадцать девять лет… Может, и у него получится? Впервые это показалось ему достижимым.

Раздался отрывистый стук в дверь. Когда графиня Форкосиган откликнулась, створки приоткрылись и заглянувший в комнату мужчина напряженно ей улыбнулся.

— Мне можно зайти, капитан?

— Да, думаю, что да, — ответила графиня Форкосиган.

Мужчина вошел, закрыв за собой дверь. У Марка перехватило дыхание. Он сглотнул и вздохнул, сглотнул и вздохнул, с трудом сохраняя самообладание. Он не грохнется в обморок на глазах этого человека!

Это был он, несомненно он: премьер-министр адмирал граф Эйрел Форкосиган, бывший регент Барраярской империи и фактический властитель трех планет, завоеватель Комарры, военный гений, крупнейший политик… Обвинявшийся в убийствах, применении пыток, в безумии — слишком во многом, чтобы все это вместилось в одном коренастом человеке, который сейчас шагал к Марку.

Марк смотрел записи, сделанные в самое разное время. Может, и неудивительно, что его первой связной мыслью было: «Он кажется старше, чем я ожидал».

Граф Форкосиган был на десять лет старше своей жены-бетанки, но по виду ему можно было дать лишние двадцать или тридцать. В волосах даже по сравнению с видеозаписями двухлетней давности прибавилось седины. Для барраярца он был невысок — одного роста с графиней. Лицо — внушительное, полное жизни. На графе были зеленые форменные брюки и кремовая рубашка, рукава закатаны, воротник расстегнут. Если это попытка одеться небрежно, то попытка неудачная. С его появлением атмосфера в комнате стала удушающе напряженной.