Дальше Юлька не рассуждала. Школа наверняка находится в центре поселка — наверное, то самое здание, похожее на оштукатуренную коробку. Ее хорошо охраняют — но что ей сделают часовые, замороченные Броненосцем? Зудящая жажда действия охватила Юльку. Она проберется к Че и поговорит с ним… нет, еще лучше: она через линзу вытащит Че Гевару в безопасное место и там поговорит. В конце концов, это из-за его плена она попала в такую заварушку. Дед собирался отдать Броненосца команданте — и совсем чуть-чуть не успел… успел бы — все вышло бы по-другому, и Юлька спокойно бы клепала сейчас талисманчики и амулетики в Москве, а не шаталась бы по боливийской деревне шестьдесят седьмого года, набитой готовыми стрелять во все, что шевелится, солдатами.

— Прошу сюда, леди, — сказал часовой и открыл дверь в полутемный пустой класс.

Здесь все еще пахло мелом и чернилами, но мирные школьные запахи перебивали другие — тяжелые и пугающие. На грязном полу лежали трое, и на мгновение Юлька растерялась — пока не вспомнила, что в плен в ущелье дель Юре взяли не только Че Гевару. Юлька покосилась на солдата. Глаза у него были пустые, и весь вид демонстрировал равнодушие и готовность подчиняться. На боку у него висел пистолет. Не сводя глаз с каменной физиономии охранника, Юлька протянула руку и вытащила оружие из кобуры. Со страхом ощутила его смертельный, убедительный вес. Солдат никак не реагировал, и Юлька торопливо запихала пистолет в сумку, от всей души надеясь, что тот стоит на предохранителе. Как проверить это, она не представляла.

— Спасибо, — надменно сказала она солдату. — Можете идти.

Часовой замялся, и Юлька нахмурилась:

— Идите же! Мне не нужна помощь, с раненым я как-нибудь справлюсь.

Подождав, пока часовой выйдет, она быстро подошла к Че Геваре. Тот с трудом приподнялся на локте, с презрением посмотрел на девушку. В его глазах стояли слезы.

— Вы опоздали, — сказал он, — они уже мертвы. А мне хватит и таблетки аспирина.

— Я не врач, — тихо ответила Юлька на французском.

— Мадмуазель француженка? Вас послал товарищ Дебре? Но я слышал, что его самого взяли в плен.

— Мадмуазель русская, и меня никто не посылал, — проворчала Юлька. Глаза Че сузились.

— Вы из КГБ?

— Говорю же… а, черт, и не объяснишь ведь. Хотите слинять? — Че Гевара пожал плечами, но Юлька не обратила на это внимания. — Ну конечно, хотите. Охрана заморочена. Давайте, обопритесь об меня — и уходим отсюда.

Презрение в глазах команданте пугало, и Юлька впервые усомнилась в своих планах. Так ли хорошо ее импульсивное решение? Че Гевара выглядел так, как будто вот-вот потеряет сознание. Юлька вдруг сообразила, что у него — простреленная нога, потеря крови, постоянные приступы астмы и, скорее всего, малярия. Ему же больно, поняла вдруг она. Ему страшно, дико больно, он всю ночь пролежал между трупами своих товарищей… возможно, близких друзей… И вряд ли он способен идти. На улице заржали над чем-то солдаты, и Юлька решилась. Она судорожно полезла в карман и облегченно вздохнула: привычка таскать с собой несколько кусочков пластыря и анальгин не подвела и на этот раз. Юлька вытащила таблетки, огляделась в поисках воды, но школьный класс был пуст.

— Возьмите, — сказала она, — съешьте штуки три, разжуйте… запивать все равно нечем, а так подействует быстрее. Ну же! А то у нас вообще ничего не получится…

Че Гевара, не спуская с нее глаз, медленно разжевал таблетки. Слегка поморщился от горечи. Заморочить, мельком подумала Юлька. Пусть думает, что у него ничего не болит. Но получится ли у нее навести морок на Че, не освободив при этом охрану? Проверять она не собиралась.

— Это очень, очень сильное обезболивающее, которое действует практически мгновенно, — веско сказала Юлька, надеясь, что эффект внушения сработает. — Сейчас вам станет легче, и мы уйдем.

Че удивленно вскинул брови.

— И как вы собираетесь отсюда выйти?

— Говорю же, охрана заморочена, — с досадой повторила Юлька и, видя непонимание в глазах команданте, торопливо вытащила из-под футболки Броненосца. — Вот, видите? Вы же знаете, как он работает?

— Снова Броненосец? — задумчиво спросил команданте. — Значит, Макс все-таки…

— Ну как бы да, — Юлька страдальчески почесала нос. — Послушайте, я вам потом все объясню. Вставайте же! — она схватила команданте за руку и потянула вверх. — Команданте, в одиннадцать утра придет приказ о вашем расстреле. В два часа дня вас убьют, черт возьми!

Че Гевара встал, опираясь на Юльку, и она мимолетно удивилась тому, какой он легкий. Вдохнула запах пота, пороха и крови, запах отчаяния и смерти. Услышала сдавленный, едва слышный стон боли.

— Откуда у вас эти сведения? — спросил Че сквозь зубы. — Насчет расстрела?

— Потом, потом… — Юльку трясло. — Скорее же!

— Почему товарищ Морено прислал вас, а не пришел сам? Я же вижу, вы отчаянно трусите.

— Вы даже не представляете, насколько я трушу, — огрызнулась Юлька. — Я как-то все не привыкну, что в меня стреляют.

Они доковыляли до дверей. Юлька выскользнула из-под руки Че — тот тяжело привалился к стене — и подкралась к двери. Осторожно выглянула наружу. Солдаты толпились вокруг пустого пятачка пыльной улицы; на лицах у них застыли восторг и подобострастие. Они внимали пустоте. Кивали, многозначительно переглядывались, иногда — снова начинали ржать, радостно хлопая друг друга по плечам. Их внимание было полностью поглощено воображаемой беседой — Юлька не стала задумываться, с кем именно. Она скрестила пальцы и оглянулась на команданте.

— Идемте, — прошептала она и подставила плечо.

Юлька с ужасом понимала, что неправильно рассчитала время: она попросту не подумала о том, как стремительно светает в этих широтах — так же, как и темнеет. Она сжимала Броненосца так крепко, что края фигурки врезались в ладонь. Предрассветный сумрак стремительно таял, небо уже наливалось синевой, и на пустынных улочках Ла-Игеры вот-вот должны были появиться люди — здесь вставали до рассвета, предпочитая отоспаться потом, во время дневной сиесты. Пока везло, но в любой момент их могли обнаружить. Юлька едва не подпрыгивала, пытаясь приладиться к медленным шагам тяжело хромавшего Че Гевары, — ноги требовали бежать, и бежать как можно быстрее. Она сама не заметила, как начала сдавленно попискивать.

— Вы можете уйти, — шепотом сказал Че. — Меня, скорее всего, обнаружат, но попытка побега мне уже не повредит. Тем более если ваши сведения о расстреле верны.

— Еще чего, — буркнула Юлька. — Сведения верны, поэтому мы сейчас потихоньку, медленно пойдем…

— Вы знаете надежное укрытие? Я думал, что теперь это невозможно. Джунгли кишат солдатами и рейнджерами, как муравейник.

— Там они до нас не доберутся, — ответила Юлька.

Внутренний голос, голос разумной и послушной девочки, вопил и заходился от ужаса. Что она делает? А если линза исчезла? А если она не исчезла — Че Гевара уйдет, история изменится, и что тогда? Как это повлияет на время, в котором живет Юлька? Останется ли там хоть что-нибудь привычное или все пойдет наперекосяк? Будет ли там место для нее? Для ее семьи? Зачем она тащит этого пугающего человека и куда? Что случается с теми, кто лезет поперек судьбы?