Нейша слегка покачивается, подчиняясь ритму воды. Дискотека в водном безмолвии. Впрочем, насчет безмолвия я ошибся. Музыки нет, но есть голос, что наполняет комнату, дом и мою голову.

«Я знал, что ты придешь».

Второе тело медленно двигается. Руки взлетают вверх, тело поворачивается, и вот уже его лицо обращено ко мне. Глаза – черные дыры, полные боли. Рот – темный шрам на лице, растянутый в зловещую улыбку.

Я вскрикиваю. Вода искажает мой голос. Изо рта вырываются пузырьки воздуха, заполняя воду вокруг меня.

Роб еще шире разевает ужасный рот, запрокидывает голову и хохочет.

И теперь, когда последний пузырек воздуха покинул мои легкие, я понимаю, ради чего Роб все это затеял. До сих пор я думал, что он хотел убить Нейшу. Он грозил мне, что доберется до нее. Но это было лишь половиной игры. Роб с самого начала задумал убить не только ее, но и меня.

У меня сводит живот. Я пуст.

Роб смотрит на меня, наслаждаясь последними мгновениями моей жизни.

«Мне надо закончить дело».

Он добился своего. Его дело закончено. Я смотрю на его лицо и жду, когда он исчезнет. Я захлебнусь, и даже этот жуткий мир вокруг меня померкнет. Замечаю, что цвет его глаз изменился. Они больше не черные. В них пылает холодный свет. Яркий. Мне больно смотреть, но я не могу отвернуться.

Так все и кончится. Я и он. Всегда так было: я и он. Он и я. Роб и Карл.

Пока не появилась Нейша.

Он заставляет меня забыть о Нейше.

Я не хочу умирать, глядя на него.

Я не хочу умирать. Не сейчас. И не так.

Я спустился сюда за ней, иначе меня бы здесь не было. Я вдруг осознаю, что пока еще жив и могу выполнить свой долг перед Нейшей.

Хочется вдохнуть, но я этого не сделаю. Крепко стискиваю челюсть, напрягая каждую мышцу на лице. Я не допущу ошибку. Здесь можно вдохнуть только воду.

Напор воды сломал задвижки, и высокие окна столовой открыты. За ними – кирпичный очаг для барбекю, квадраты плиток, которыми вымощен дворик. А дальше – тонкая полоска света пробивается сквозь толщу воды. И тянется туда, где есть воздух и солнце.

Бросаюсь к Нейше, хватаю ее за подмышки, сцепляю руки и тащу к окну. Мои силы на исходе, но оставшиеся капли я потрачу на то, чтобы вытащить нас отсюда.

«Все кончено! Все кончено, Си!» – гремит в ушах голос Роба.

Он устремляется ко мне, кружит вокруг нас, кричит мне прямо в мозг.

Но меня не остановить. Все кончено. Он выиграл. Но закончится все таким способом, какой выберу я.

Выталкиваю себя и Нейшу из окна. Ноги отказываются двигаться. Кислорода в легких не осталось. Я могу лишь удерживать Нейшу.

Нас двое: я и она. Нейша и я. И этот конец нельзя назвать несчастливым. Мы вместе. Вместе плывем, кружимся, покачиваемся. Рано или поздно нас обязательно вынесет на поверхность, и солнце снова заиграет на наших лицах, согреет руки и поцелует нас в губы. В последний раз.

Открываю глаза. Во рту полно какой-то дряни. Поворачиваю голову и сплевываю.

В метре от меня лицо в профиль. Женское. Волосы прилипли ко лбу. Рот с пухлыми губами слегка приоткрыт. Теплая, медового цвета кожа. Глаза закрыты. Жесткие ресницы слиплись от воды.

Голова движется, качаясь взад-вперед и поворачиваясь; затылок касается земли.

Движение прекращается.

Над ней склоняется мужчина. Он запрокидывает ей голову и приподнимает подбородок. Затем щиплет ее за нос, наклоняется ниже и… целует ее. Потом выпрямляется, делает глубокий вдох и снова целует.

Мне тошно от этого зрелища. Он издевается над Нейшей. Над моей девушкой. У меня на глазах.

– Прочь от нее! – кричу я.

Но крик раздается лишь у меня в голове. Губы даже не шевелятся. Я могу только наблюдать.

Мужчина останавливается, садится на корточки, соединяет руки, кладет ладонь на ладонь и давит Нейше на грудь. Давит так сильно, что она содрогается всем телом и ее голова снова качается взад-вперед.

Он пытается ее спасти.

Он вспотел от напряжения. Ярко светит солнце. Вокруг меня от мокрой земли поднимается пар, но тепло только лицу. Солнечные лучи пронзают мою мокрую кожу. Смотрю вниз. Я накрыт охапкой курток.

Меня трогают за руку.

– Мальчик, как тебя зовут? – спрашивает женский голос.

Не помню. Помню лишь имя девушки. Моей девушки. Нейша. Снова поворачиваюсь в ее сторону.

– Не волнуйся, – успокаивает женщина, снова сдавливая мою руку. – «Скорая» приедет с минуты на минуту. Все будет хорошо.

Голова Нейши качается взад-вперед. Ее глаза закрыты.

– Все хорошо. Все в порядке.

Я никогда не был на похоронах.

На церемонию прощания пришло больше народу, чем ожидалось. Все ждут начала, но я почему-то думаю о тех, кого здесь нет.

Я сижу в переднем ряду, с мамой и теткой Дебби. Сюда пришел прямиком из больницы. На мне одежда, какую сумела разыскать социальный работник. В зале не холодно, но я дрожу и потею одновременно. Раны на ногах и плече воспалились. Перед уходом меня накачали антибиотиками. Наверное, они еще не подействовали. Вытираю платком взмокшее лицо.

– Ты как? – спрашивает мама.

Она сама похожа на смерть.

– Нормально, – отвечаю я. – Просто здесь…

Замолкаю на полуслове. Двойные двери раскрываются. Шестеро парней в темных костюмах вносят в зал сверкающий лаком гроб. Мама плачет.

– Я этого не выдержу. Не выдержу…

Я хочу обнять ее за плечи, но Дебби меня опережает. Притягивает маму к себе, а я сижу один и смотрю, как несут гроб.

Волосы у меня становятся дыбом.

Я боюсь этого места и церемонии. Она напоминает движение хорошо смазанного механизма. Машину запустили, и вмешаться в ее ход мы не сможем, пока сама не остановится.

Думаю о том, что и я мог бы сейчас лежать в таком же лакированном гробу. Я мог умереть дважды: первый раз на озере, второй – в затопленном доме Нейши. Я был близок к смерти. Очень близок. И когда-нибудь тоже улягусь в гроб. Наверное, это меня и пугает. Конец. Мой конец. Неизбежность смерти.

Начинается прощальная служба. Я подражаю тому, что делают остальные. Слежу, когда надо сесть и когда встать. Я не пою и не молюсь. Просто смотрю и слушаю, позволяя церемонии идти своим чередом. Она подходит к завершению. Мне рассказали, как все произойдет. С потолка опустится занавес, скроет от нас гроб, а сам гроб на специальной площадке опустится вниз.

Вперед выходит школьный учитель и говорит о Робе. Школа? Они издеваются? Роб ненавидел школу, и школа платила ему тем же. Он неделями пропускал занятия. Учитель силится сказать о Робе что-нибудь хорошее. Слова выскакивают, как маленькие, юркие зверьки. Стандартные слова вроде «активный», «энергичный». Это знают все.