— Эй, лопатки-то верните, — весело сказал боец.

Чеченцы выбросили лопатки из ямы.

Все было обыденно. И было страшно.

— За что нас? — глухо спросил старик, впервые с момента ареста открывший рот.

— А нас за что? — зло ответил ему вопросом на вопрос один из бойцов.

— Я никого не убивал.

— Ты, может, нет, а твой сынок?.. — напомнили старику. — Если скажешь, где он, или поможешь его взять, то мы отвезем вас домой. Прямо сейчас отвезем. Ну?..

Старик мрачно молчал. Его внук тоже.

— О себе не думаешь — о нем подумай!

И все равно старик молчал.

— Козел старый! — тихо сказал кто-то.

Двое бойцов, сделав несколько небольших шагов в сторону, зашли пленникам за спины. Еле слышно лязгнул выдергиваемый из ножен штык-нож. Старик чуть заметно вздрогнул.

— Его отпустите, — попросил он, кивнув на внука. — Он ни при чем.

— Ага — счас! — ответил командир. — Разбежались! Ну что, не передумал?

Старик не ответил. Он смотрел себе под ноги и то ли о чем-то напряженно думал, то ли молился своему Аллаху.

— Трусливые собаки! — тихо, но внятно произнес внук. И еще что-то добавил по-чеченски.

Вот и отпускай его после этого!

Один из зашедших сзади бойцов бесшумно присел, вытянул вперед левую руку. Он схватил молодого «чеха» за волосы, рывком притянул к себе, опрокидывая навзничь, на кучу выброшенного грунта, и всадил ему сбоку, в шею, штык-нож.

Чеченец забулькал кровью, забился в конвульсиях.

Старик успел повернуться к нему, но на него тут же насел второй боец, ткнув ножом в спину, чуть пониже лопатки.

Все было кончено.

Тела «чехов», толкнув ногами, сбросили в яму. Разобрав лопатки, быстро забросали могилу землей, притоптав ее сверху каблуками. И никаких памятников, никаких меток — яма, которую, возможно, разроет и растащит зверье.

Это не они придумали — это «чехи» придумали мстить убийцам, убивая их близких. Они лишь взяли на вооружение чужой опыт. Такая война — по неписаным, но исполняемым всеми правилам. Ты — наших, мы — твоих!

Конечно, по идее, мстить нужно было бандитам, но их еще поймать надо! А родственники — вот они, под боком!

Да и что толку, если поймаешь?.. Прокурору отдать? Отдать — можно. Только близкие, сбросившись, принесут ему в клюве хорошую мзду, и бандита отпустят под подписку о невыезде. Было такое — проходили, и не раз. Находили, брали, положив своих бойцов, «духа», сдавали органам правопорядка, а он через месяц на свободе гулял!

Так что лучше без прокуроров, лучше келейно — вот так вот, ночью, тихо, без свидетелей, с замазанными грязью автомобильными номерами и закрытыми лицами. Приехать и взять под белы рученьки. Был человек — и не стало. Куда-то увезли, но не довезли…

В Латинской Америке этим занимаются «Эскадроны смерти», у нас… У нас — все, кому не лень. Все, кто считает: как с нами — так и мы, кто принял обычаи противной стороны.

Жестоко?.. Да! Но зато действенно! По крайней мере действенней, чем обращаться к продажным прокурорам. А иначе их не остановить. Пусть каждый покушающийся на жизнь федерала бандит знает, что так просто ему это с рук не сойдет, что за чужую отнятую жизнь он заплатит одной, двумя или десятью жизнями своих близких. Око за око — жизнь за жизнь! Пусть «чехи» помнят об этом и думают!..

— Уходим!

Бойцы в масках быстро добежали до машин, прыгнули на броню и поехали… Завтра утром они отправятся на службу — в наряды, караулы, на проверку паспортного режима. Завтра они будут дисциплинированными солдатами, устанавливающими конституционный порядок на бунтующей российской территории. Строго в рамочках закона. Будут принимать заявления о пропаже людей, составлять протоколы, составлять словесные портреты. Они будут спокойны и вежливы…

Днем.

А ночью натянут на головы черные шапочки с прорезями для глаз, прыгнут на броню и поедут наводить порядок. Не конституционный — свой! Поедут мстить за своих, которые умерли у них на руках, товарищей и за себя тоже.

Не в один и не в один десяток чеченских домов следующей ночью постучат. В дверь — кувалдой. И, обшарив комнаты, выволокут во двор упирающихся мужчин. И увезут их. Навсегда.

А через месяц или год уцелевшие и подросшие мальчики, не имея возможности узнать, кто убил их отцов и братьев, будут мстить русским — всем подряд, потому что так требует их обычай. Они будут подкарауливать их и резать, стрелять и подкладывать под них фугасы. И тоже ночью. А днем продавать им пиво и сигареты, получать от них гуманитарку, работать у них за деньги, разговаривать с ними…

С теми, кто ночью, сбросив мирную личину, выйдет на свой смертельный промысел, мстя за погибших накануне бойцов, которых убили «мирные» чеченцы…

И никогда это не кончится.

Никогда!..

Фатима Мерзоева зашла в автобус и села на свободное сиденье. В середине. Села там, где должна была сесть, — не на передней или задней площадках, а возле средних дверей.

Вместе с ней на той же остановке через разные двери зашли в автобус и встали в нескольких метрах впереди и позади нее два чеченца… Совершенно не похожие на чеченцев, потому что светловолосые и голубоглазые. Бывшие русские, но все равно чеченцы, потому что они приняли ислам, женились на чеченках и воевали с русскими. Ее братья, которые должны были сопровождать и охранять ее.

Фатима Мерзоева сидела тихо и смотрела в окно автобуса.

Она никогда еще не была в больших городах и не видела ничего, кроме гор и своего аула. Здесь было все по-другому — здесь было много машин, много людей и много высоких зданий. Ни у кого не было оружия, вместо автоматов через плечо люди несли обыкновенные сумки и пакеты!

А женщины!..

Фатима во все глаза смотрела на идущих, бегущих, выскакивающих из магазинов, разговаривающих друг с другом, смеющихся женщин.

Как так можно ходить… Разве так можно — как им не стыдно?! Русские женщины показывали всем прохожим мужчинам свои голые ноги и непокрытые головы, и их мужчины не осуждали их и не плевали им вслед! У многих были прозрачные блузки, сквозь которые просвечивали темные полоски лифчиков или угадывались голые груди. И никто их за это не осуждал, и даже дети не бросали им вслед камнями!

Как так может быть?!

Крутя головой, Фатима даже забыла на какое-то время, зачем оказалась в этом автобусе. Но вспомнила, поймав на себе взгляд одного из своих братьев.

Он смотрел на нее приветливо и ободряюще.

Автобус остановился. В автобус зашли дети. Довольно много детей, потому что маршрут автобуса проходил мимо школы, собирая с остановок учеников. Дети встали в проходах, оживленно разговаривая друг с другом, делясь какими-то своими детскими впечатлениями. В большинстве своем это были перво- и второклашки, которые учились в первую смену.