И вот в перерывах между их безупречным сексом и разговорами, оставаясь наедине, Роман все отчетливее понимал, что именно Антонина, как никто другой, сможет «закрыть вакансию» или даже несколько вакансий в его в общем налаженной жизни. При всем положительном имидже его бытия он не понимал до конца, зачем и ради кого он все это делает. Скорее просто по привычке быть на коне, быть первым, заметным, уважаемым. А дальше что?

Так, расставив воображаемые фигуры по шахматной доске своей жизни, он не знал только одного – как убрать с дороги профессора. А как уж тот это переживет, беспокоило Романа меньше всего – каждый борется в этой жизни за себя, за свой кусок хлеба, за женщину, за свою комфортную жизнь. Не то чтобы его грызли угрызения совести, но жаль было Антонину, которая стояла перед необходимостью выбирать способ, как «рубить хвост». В глубине души Роман верил в то, что Антонина согласится на его предложение, хоть уже много лет живет сыто и комфортно. Но разве это жизнь для Антонины? Сытая и стильно одетая тень профессора Соломатина… Как она такой стала? Тьфу!

Роман в сердцах сплюнул себе под ноги, поднял глаза и вдруг увидел перед собой молодую стройную девушку с микрофоном в протянутой к нему руке, а позади нее – парня с видеокамерой на плече.

– Скажите, а что такое, по-вашему, счастье? – спросила девушка изумленного Романа.

– Вы ко мне?

– Да. К вам. – Улыбаясь и смешно наклонив голову набок, она ожидала ответа.

– Счастье? Ну, вы и спросили… – Роман на какое-то время «завис». – Знаете, что я вам скажу… Счастье – это не забывать, каким ты был в молодости! А еще – не забывать, кем и каким ты тогда хотел, мечтал стать! Понятно?

– Вроде да, – обольстительно улыбнулась девушка. – То есть вы хотите сказать, что, если человек не изменяет мечте своей юности, он счастлив, я правильно поняла?

– Да. Хотя это не единственная составляющая счастья. Счастье – это вам не конфета или, например, – Роман огляделся, – например, автомобиль. Все это вещи, предметы. Их кое-как можно определить. А СЧАСТЬЕ – это состояние, когда у тебя разворачивается душа и хочется летать. То ли от осознания себя, то ли от чувства к кому-то. Это так же сложно определить, как… как НЕБО.

Роман поднял глаза и указал пальцем куда-то вверх, а когда опустил взгляд, широко улыбнулся – девушка с микрофоном, приоткрыв рот, рассматривала зимнее серое небо, словно впервые его видела, а оператор еще и снимал его.

Роман свернул на лестницу, ведущую к офисному зданию, а странная парочка так и осталась стоять на тротуаре, задрав головы.

Уже довольно давно они жили в Киеве, не столь религиозном, как Львов, а перед этим не один год разъезжали по заграницам. Так что постепенно старые ритуалы семьи Соломатиных забылись, и в конце концов, после того как Вадик переехал жить в свою квартиру, религиозные праздники стали скорее поводом встретиться за столом, чем несли в себе их истинный смысл. Вот и этим вечером Игорь подумал, что сейчас по его родному городу ходят ряженые, устраивают вертепы, провозглашают радостную весть о рождении Христа, колядуют, а они здесь всего лишь за кутьей и ужином будут знакомиться с потенциальной невесткой… Он еще не знал, радоваться тому, что сын довольно быстро нашел замену Анжеле, или вообще не заморачиваться по этому поводу, ведь это его жизнь, ему и решать.

Так рассуждал Игорь Соломатин, молча помогая Антонине выносить из кухни в гостиную еду на дорогих современных дизайнерских тарелках. И только кутья была в глубокой глиняной расписной миске с погруженной в нее деревянной ложкой. А еще традиционный компот из сухофруктов, узвар, Антонина налила в старый керамический кувшин и поставила рядом с миской. С минуту она внимательно рассматривала стол, потом вздохнула, едва заметно махнула рукой и снова ушла в кухню. Игорь услышал, как скрипнула там балконная дверь, а вскоре через открытую форточку в гостиной потянуло с улицы сигаретным дымом.

Совсем холодно стало у них дома. Вроде ничего явного не случилось, а просто никто больше не напрягался, чтобы демонстрировать манеры комильфо. Разве что сегодня для сына они постараются. И сколько еще будет продолжаться этот цирк? Покатилось их общее с горы, как снежный ком когда-то в детстве, – он катится-летит, набирает ход, а ты смотришь, и сердце замирает, и только чудо может его спасти. Но зачем? Чтобы снова катить его вверх и пускать с горки еще раз? А стоит ли?

Александра причесалась перед зеркалом в коридорчике квартиры Вадима, подкрасила губы и заметила, что он, стоя сзади с улыбкой, наблюдает за этим женским ритуальным действом.

– Не волнуйся. Ты им понравишься!

– Да уж не знаю… Каждая мать думает, что ее ребенок достоин наилучшего. А я вряд ли лучшее, что можно было выловить в большом городе, – улыбнулась ему в зеркало Александра, не оглядываясь.

– Я не ребенок. И, собственно, не очень завишу от их оценок. Это моя жизнь! – спокойно, но твердо сказал Вадим, сделал шаг и обнял Александру.

– Ну, смотри. Чтобы потом не жаловался – видели очи, что покупали, ешьте, хоть повылазьте! – Женщина положила теплые ладони на его руки.

– Самого главного глазами не увидишь! – прошептал ей на ухо Вадим.

– Зорко одно только сердце, – дополнила цитату из Сент-Экзюпери Александра.

– Ну что, поехали?

– Сейчас, минутку, только Стасю наберу!

– Ну, давай, я пойду греть машину.

– Ага, я быстро.

Вадим прихватил пакет с подарками и вышел. Александра обулась, накинула куртку, достала из кармана мобильный и послала сигнал в далекий дом, родным людям, которые сегодня усаживались за рождественский стол без нее.

– Стася, детка, как вы там? Не обижайся, солнышко, не смогла я приехать. Вот только с работы. А завтра утром снова… Ты же понимаешь. Но я тебе рассказывала – скоро все изменится! Еще немного, и я пойду на новую работу. Все будет замечательно. Как вы там?

– Да мы не обижаемся. Жаль только, что мы здесь вместе, а ты там сама, – сказала Стася.

– Я… Да я не одна, не переживай. Меня пригласили в гости, – пояснила Александра.

– В гости? – удивилась дочь. – Ух ты! Классно. А к кому это?

– Едем с доктором Вадимом к его родителям, – ответила мать и вдруг увидела в зеркале, как неожиданно вспыхнули ее щеки. – Только ты, наверное, пока не говори бабушке и дедушке, а?

– Ого-о-о! – пропела Стася, и мать мгновенно представила, как та расплылась в улыбке. – Так у тебя замечательная компания! Передавай доктору мои поздравления!

– Конечно, мой мышонок! Ну, вкусной кутьи вам! Я наберу тебя завтра. Будь умничкой! Помогай старикам, поразвлекай их, они так по тебе скучали! Люблю тебя!

– И я тебя! Ты тоже будь умничкой! – засмеялась Стася и поцеловала маму через все разделяющее их пространство.

Мелодично заиграл дверной звонок. Вадим, стоя перед бронированной дверью родительской квартиры, сжал в своей ладони Шурочкины пальцы и подмигнул ей. Открыл им отец – подтянутый и совсем еще не старый. Его добрые глаза улыбались за стеклами очков.