к полученному заданию отнесся, со всей серьезностью. По дороге к месту засады, он успел составить единственно разумный план действий и по прибытию стал претворять его в жизнь. Снайперов — в количестве двух двоек он разместил за двести метров от поста, по обе стороны дороги.

У каждой двойки была своя цель, Петров или Градов. Два пулеметных расчета залегли за пятьдесят метров от КП, получив приказ стрелять по Градову, бойцов разместил на крыше здания и в кустах возле него. Сам, вооружившись жезлом взятом у дежурных полицейских, нервно вышагивал по кромке дороги, ожидая появления террористов. Ожидание затягивалось, заставляя Игнатьева нервничать. Его уверенность в невиновности капитана Петрова, начинала таять подобно кусочку льда, выставленному на солнцепек. Чтобы отогнать ненужные мысли Игнатьев провел радиосеанс связи с бойцами, выслушав бойкие рапорты, несколько успокоился. Прозвучало долгожданное сообщение о приближении объекта, красной «девятки» с террористами. Капитан, отдав приказ приготовиться, внутренне собравшись, шагнул, навстречу поднимая жезл. Когда машина, затормозив, остановилась, из нее вышли Петров и Градов, оба вооруженные и настороженные.

— Здорово Сашко, извини, но у тебя проблемы. Мне приказано обыскать твою машину на предмет наличия взрывчатки — сказал Игнатьев, внимательно наблюдая за реакцией подозреваемых.

— Чего нет, того нет. Можешь сам убедиться, ищи — дал добро на обыск Петров. Игнатьев, заглянув в салон, поздоровался с Беловой, попросил показать содержимое коробки, пошутил по поводу нелепой игрушки лежащей на сидении рядом с Викой. Напряжение отступало, по всему выходило, что информация оказалась ложной. Служба требовали довести осмотр до конца, поэтому Игнатьев заглянул в багажник. Сваленное кучей оружие его удивило, но это не взрывчатка. Он уже хотел дать отбой, когда в наушниках прозвучало «огонь» и Игнатьев мгновенно среагировал, распластавшись на асфальте. Воздух загудел от пролетающих над ним пуль. Машина служила хоть плохим, да укрытием, щелканьем и звоном бьющегося стекла извещая о принятых на себя пулях. Игнатьев видел, как первым упал Петров, сраженный выстрелами снайперов. Дольше него простоял Градов. Набычившись под градом пуль, он стоял как дерево раскачивающейся под порывами ураганного ветра, и казалось, нет силы способной его сокрушить. Пули, щелкая по бритой голове, рикошетом улетали в небо, оставляя на коже кровавые черточки. Свинцовый ливень захлестнувший Градова, наконец, пересилил его и опрокинул на землю рядом с Петровым. Стрельба прекратилась, Игнатьев, перевернувшись на спину подставил лицо жаркому солнцу, радость от мысли, что жив и даже не ранен, переполняла его. Закрыв глаза он наслаждался, не обращая внимания на приближающийся топот и бряцание оружием, в действительность его вернул вопрос!

— Командир, вы живы?

Игнатьев, открыв глаза, оглядел окруживших его бойцов, затем нехотя поднялся, радость сменилась ожесточением:

— Кто приказал открыть огонь?

— Вы! — в один голос заявили бойцы, удивленные вопросом.

— Я такого приказа не отдавал — отчеканил Игнатьев.

— Так все же слышали, как вы приказали — растерянно сказал один из бойцов. Его дружно поддержали остальные, не понимая, почему командир отказывается от своих слов. Игнатьев, растерянно скользнув взглядом по лицам, решил разбор перенести на потом, а сейчас заняться пострадавшими. Если помочь Петрову и Градову представлялось, невозможным, после стольких попаданий они, безусловно, мертвы. То оставалась надежда, что Белова пострадала в меньшей степени. Заглянув в салон, он увидел неприятную картину, Белова лежала на сидении, скорчившись, прикрывая окровавленными руками голову. Одежда и волосы были густо засыпаны стеклянной крошкой. Игнатьев, открыв дверцу, попытался прощупать пульс на шее Виктории, для чего стал осторожно отводить ее левую руку, Белова вздрогнув подняла голову и встретилась взглядом с глазами капитана. В ее глазах плескалась ненависть. — За что? — еле слышно спросила Виктория.

Игнатьев не зная, что ответить, виновато развел руками, повисла гнетущая тишина, которую взорвало хрипение рации: — Орел, ответьте первому?

— Орел слушает — отозвался Игнатьев.

— Орел вам отбой, возвращайтесь на базу.

— Не понял? — спросил Игнатьев, чувствуя как руки, покрываются холодным потом.

— Операция отменяется. Произошла ошибка, — с треском выдавала слова рация, от которых бойцы горбились, стараясь не смотреть в сторону Беловой пытавшейся вылезти из машины.

— Вызовете скорую помощь! — приказал Игнатьев. Его попытку помочь Белова пресекла, брезгливо оттолкнув протянутую руку.

— Лучше вызови труповозку, для себя. Щас Андрюха очухается, и порвет всех на кусочки — произнесла нелепая игрушка, оказавшаяся говорящим котом, который, выпрыгнув из машины, по собачьи отряхнулся, а потом взобрался на плечо Беловой.

— Круто! — выдохнул боец, стоящий возле Игнатьева — ну скажи еще что-нибудь?

— Козлы драные, волки позорные, Андрюха паразит, кончай валяться! — выкрикнул зверек и пронзительно свистнул.

Градов зашевелившись, сел, затем встал, его пальцы удлинились огромными когтями, сверкающими в солнечных лучах. Подняв руки и пощелкав когтями, Градов закричал. Это был боевой клич Героя, с которым в древности Воины Хранителей ходили в атаки. Клич, от звуков которого разбегались в панике Армии. Когда-то так кричали динозавры, выходя на охоту. Хранители использовали их рев, превратив его в грозное оружие, безотказное против людей, чья генетическая память, просыпаясь, заглушала разум.

Впоследствии Игнатьев не мог вспомнить, почему он и его бойцы оказались на берегу болотца, в трех километрах от КП. Смутно вспоминался сам бег и дорога к этому болотцу, но отчетливо врезалось в память, то чувство, что гнало их вперед. Ужас, и не просто ужас, а всепоглощающий ужас. Выматывающий как душу, так и тело. Бойцы прошедшие, сквозь огонь и воду, выглядели как новобранцы-неумехи, растерянно бродившие вокруг лежавшего в траве командира. Ожидая выговора за потерянное во время бега снаряжение и оружие. Такого унижения Игнатьев не испытывал ни разу за свою богатую на события жизнь. Не было в ней и подобных невероятностей, место которым в фантастических романах, а не в жизни. Вспоминая пережитое, он прислушивался к разговорам, что вели, бойцы между собой.

— Я в него обойму всадил, пуля за пулей!

— Да от него пули отскакивали, будто в стальную болванку стреляешь!

— Ну, мы же его сначала завалили! Если бы он не ожил!

— Какой завалили, прикинулся он. Хорошо кот предупредил, не то хана нам!

— Вот кот его и натравил, не будь его, он бы продолжал спокойно лежать!

— С вертолета его надо, из пушки и ракетами, на худой конец танками!

— А по мне, так вообще с ним связываться не надо. Он же нас не трогал! Игнатьев встал, оглядел свое потрепанное войско:

— Ну что орлы? Показали нам кузькину мать? Впечатлило? Пошли собирать казенное имущество!

Отряд Игнатьева потянулся к месту засады, внимательно разглядывая траву в поисках потерянных предметов. Командир думал о том, что скажет генералу, разговор предстоял тяжелый.

Виктория выплывала из беспамятства толчками, болела голова, в особенности