храма стали стучаться оккультисты Прекрасной эпохи. Живущий отшельником на первом этаже своего дома на авеню Трюден Станислас де Гуайта делегирует Папюсу право руководить орденом. Организатор, прирожденный руководитель Папюс, был полной противоположностью своенравного художника Жозефена Пеладана. Папюс хочет сделать орден открытым и расширить его, Жозефен Пеладан, напротив, хочет ограничить доступ в орден, сделать его доступным только узкому кругу посвященных. Он не согласен с тем масонским духом, который Папюс хочет привнести в орден. Эти позиции трудно примирить. Кроме того, Жозефен Пеладан критикует Папюса за его пристрастие к оккультизму и магии. Как и один из выдающихся членов Каббалистического ордена Розы+Креста аббат Альта, Жозефен критикует Папюса за смешение оккультизма и эзотеризма. 17 февраля 1891 г. Пеладан направляет Папюсу письмо о разрыве отношений, это письмо будет опубликовано в апрельском номере журнала «Инициация» (L’Initiation).

Символ Каббалистического ордена Розы+Креста

Пеладан, наследник традиции, которая в настоящем все более удаляется по его мнению от своей миссии, ради ее спасения создает в мае 1891 г. орден Розы-Креста Храма и Грааля, также известный как Католический орден Розы-Креста Храма и Грааля. Контуры этого ордена он уже набросал в своем первом романе «Высший порок» в 1884 г. В июне 1891 г. он объявляет себя Великим магистром этого нового ордена под именем Сар Меродак Пеладан. Это событие стало темой нескольких статей в газете «Фигаро». Широкая огласка сильно раздражала Папюса и его друзей, осуждавших пеладанский раскол.

Орден Розы-Креста Храма и Грааля был скорее братством, объединяющим художников, чем посвященческим орденом.

Магия искусства

Жозефен Пеладан мечтает о розенкрейцерстве, «очищенном от масонской грязи, очищенном от всяческой ереси и благословенном Папой». Он хочет «принести Богоматери, у ног нашего повелителя Иисуса, почтение Храма и коленопреклонение розенкрейцеров»[282]. Новый орден сможет это сделать, если объединит традиции розенкрейцеров и тамплиеров. Он формулирует девиз ордена следующим образом: Ad rosam per crucem, ad crucem per rosam, in ea, in eis gemmatus resurgam («К розе через крест, к кресту через розу, в ней, в них я буду возвышен»), а к нему добавляет девиз, ранее использовавшийся тамплиерами: «Non nobis, Domine, non nobis, sed nomini tuo gloriæ solæ» «Не нам, Господи, не нам, но во имя славы имени Твоего»[283].

Печать Грааля, рисунок Франсуа Меринтье для салона 1893 г. Жозефен Пеладан описывает этот символ так: «чаша для причастия, из которой исходят сверкающие лучи; из сердцевины чаши вырастает крылатая роза, в центре которой находится Мистический крест. Голубь Святого Духа осеняет все это, оживляя священную чашу своими семью лучами». Позже этот рисунок будет использован в качестве иллюстрации конституции ОТО 1906 г. Впоследствии, примерно в 1920 г., Теодор Ройсс изменил этот рисунок, добавив масонскую дельту над голубем

Созданный Жозефеном Пеладаном орден поднимает три знамени: розенкрейцеров, тамплиеров и Грааля, это посвященческое общество. Однако это братство объединяет в первую очередь художников. Его основатель говорит о нем как о «братстве интеллектуальной благотворительности, посвященном совершению дел милосердия согласно Святому Духу, Славу которого оно стремится умножить и подготовить приход его Царства»[284]. Его цель – «всеобщее братство интеллектов». Он стремится восстановить культ идеального, в основе которого лежит традиция, а инструмент которого – красота. По мнению Жозефена Пеладана, выраженная в произведениях искусства красота может привести человека к Богу. Поэтому он видит в искусстве божественную миссию, а совершенным произведением называет то, которое способно возвысить душу. Он убежден, что в эпоху, которую он считает временем полного вырождения, магия искусства – лучший способ спасти Запад от неминуемой катастрофы.

Символизм

Проект Жозефена Пеладана наследует идеям прерафаэлитов и символистов. Братство прерафаэлитов – художественное движение, зародившееся в Англии в 1848 г. в ответ на скудность изобразительных возможностей викторианской живописи. Прерафаэлиты противопоставляли себя индустриальной эпохе с ее культом функциональности и выступали за возрождение художественных ремесел. Основатели Братства прерафаэлитов Данте Габриэль Россетти, Уильям Холман Хант, Джон Эверетт Милле, а также присоединившиеся к ним художники Эдвард Бёрн-Джонс и Уильям Моррис идеализировали Средневековье и художников, работавших до Рафаэля, – Фра Анджелико и его искренних и простых современников, отсюда и название движения – «пре-рафаэлиты». Предшественник этого движения – Братство Святого Луки. Оно было сновано в 1809 г. в Риме немецкими и австрийскими художниками и располагалось в заброшенном монастыре. Прерафаэлиты вдохновляются готикой и создают неоготический стиль. Их наставником был писатель, художник, педагог и искусствовед Джон Рёскин (1819–1900).

Прерафаэлиты идеализируют Средневековье и художников, работавших до Рафаэля (1483–1520). Джон Эверетт Милле, «Мариана» (1851), деталь, Британская галерея Тейт

Возможно, Жозефен Пеладан, сам писатель и искусствовед, видел себя в роли Рёскина для французских символистов – художественного движения, подобного английскому движению прерафаэлитов. Это существовавшее уже около 15 лет движение сформировалось вокруг опубликованного 15 сентября 1886 г. в литературном приложении к газете «Фигаро» манифеста Жана Мореаса. Символисты – поэты, писатели, музыканты и художники – выступают против крайностей романтизма и натурализма. Описанию они предпочитают метафору, символ. Подобно Шарлю Бодлеру, который позаимствовал правила теории соответствий Эммануила Сведенборга (1688–1772) для своей поэзии, символисты играют с потайными гармониями мира, сферой, где «духи, цвета и звуки перекликаются друг с другом»[285].

У мистики и эзотерики свои задачи. Исследователь Ги Мишо находит в оккультизме «движущую силу и ключ символистского движения». В качестве примера расскажем о типичном представителе символизма Вилье де Лиль-Адана (1838–1889). Реми де Гурмон определяет его как «заклинателя реальности и стража идеала» («Книга масок»). Вилье де Лиль-Адан строит свой роман «Клэр Ленуар» (1887) вокруг теорий астрального тела, спиритизма, магнетизма и гипноза. В «Проповеднике» (1888) и «Вере» (1874) он заимствует терминологию из «Догмы и ритуала высшей магии» Элифаса Леви. Его шедевр «Аксель» (1872–1886) – пьеса, наполненная розенкрейцерской философией, которую автор почерпнул в «Занони». Ранее для «Исиды» (1860) он уже использовал материалы из романа Эдварда Булвера-Литтона[286]. Вилье де Лиль-Адан – близкий друг Огюстена Шабозо, он хорошо знает Виктора-Эмиля Мишле, Жозефена Пеладана и Папюса – всех выдающихся членов ордена мартинистов и Каббалистического ордена Розы+Креста. Хотя назвать его оккультистом было бы не верно, он пробудил в целом поколении интерес к эзотерике.

Фронтиспис первого издания партитуры музыки, написанной Эриком Сати для первого Салона Розы+Креста. Рисунок Пюви де Шаванна

Но даже больше, чем писатели, нам интересны художники-символисты. Эти художники, такие как Гюстав Моро, Фердинанд Ходлер, Пьер Пюви де Шаванн, Одилон Редон или Поль Гоген, выступают против академического реализма. Многие из них вынуждены выставляться в частных галереях, вне официальных экспозиций. Жозефен Пеладан видит в них силу, способную создать мистическое искусство. Разрушить узкие рамки реализма, привить обществу новый вкус,