Вам просто необходимо как можно скорее оказаться здесь и самому во всем разобраться. Судя по всему, вы последний, кто видел Степу в живых, кроме убийцы, конечно же. Я точно знаю, что вы там были. И скажите, на кой черт вы покупали наркотики?

Некоторое время в трубке были слышны только посторонние шумы и треск, затем до меня донесся глухой голос Кряжимского:

— Вы слишком много знаете, Оля. Это опасно…

— А еще у нас опечатали редакцию «по протекции», догадайтесь, кого? Стопорецкого, — не могла остановиться я. — Ох, хотя все это не телефонный разговор. Возвращайтесь как можно скорее… Сергей Иванович!

Ответом была тишина, затем в трубке оглушительно заскрежетало, раздался щелчок, и пошли короткие гудки. Все-таки разъединили. Но ничего, главное сказать я успела. Теперь остается только ждать. Я снова сняла телефонную трубку и позвонила в аэропорт. Там сообщили, что ближайший рейс из Сочи ожидается завтра в 15.10. Что ж, будем надеяться, что Кряжимский исхитрится достать билет.

Минут через пятнадцать раздался звонок в дверь. Я впустила Маринку — сегодня она ночевала у меня. Для осуществления антистопорецкой акции по спасению газеты нам нужен был компьютер с выходом в сеть, который имелся у меня дома. Не тратя времени на бестолковый треп, а уж поверьте, это совсем не похоже на Маринку, она сразу села за работу.

— Попался, — удовлетворенно сказала она примерно через полтора часа. — Теперь посмотрим, кто кого. Я еще никогда не была шантажисткой.

* * *

Следующим утром я уже сидела в приемной Стопорецкого, ожидая своей очереди. Попасть к нему было не так просто, пришлось встать пораньше, чтобы попасть хотя бы не в самый хвост длинной череды людей, ожидавших своей порции внимания.

Я огляделась и, кажется, уловила настроение толпы.

— Как душно! Ну что же это такое? Сколько можно сюда приходить? За одной только подписью! — громко возмутилась я. — У меня ребенок маленький один дома!

— Третий раз прихожу, — пробормотал мордастый мужчина в не по погоде плотной кожаной куртке. — Когда все это закончится?

— Бюрократы! — С готовностью подхватила сидящая на стуле в обнимку со старомодным саквояжиком бабка. — Спасу никакого нет от этой волокиты.

— Безобразие…

— Издевательство над людьми…

Зашумели со всех сторон, возмущенно восклицали, ругали власть, правительство, коммунистов, негров в Африке и зеленых человечков на Марсе.

Знаменитый вопрос «Кто виноват?» был явно риторическим — уж кто-кто, а виноватые у нас всегда найдутся. Из кабинета выглянула секретарь и потребовала прекратить шум. Только после угрозы отменить прием люди немного поутихли. Счастье ваше, что я сюда пришла в самом начале рабочего дня, с вредностью подумала я. Народ наш пока еще добрый.

Не прошло и двух часов, как наконец я была допущена в святая святых.

— Ольга Юрьевна? — деланно удивился при виде меня Стопорецкий. — Какая неожиданность! С чем пожаловали?

Чиновник прямо излучал заинтересованность и внимание; склонив голову, смотрел на меня с умеренным-таки сочувствием: мол, всем, чем сможем, поможем.

«Поможешь, — мрачно подумала я. — В лепешку расшибешься, но поможешь».

— У нас возникли некоторые затруднения, — начала я покаянно.

Глаза его выдавали — просто горели злорадством. Неужто действительно подумал, что я к нему на поклон пришла?

— Еще в конце позапрошлого месяца в «Свидетеле» стала пользоваться огромной популярностью наша новая рубрика «Черная дыра». Нет, не подумайте, это никак не связано с астрономией или пришельцами. Скажем, основная тема — это нецелевое использование ресурсов, в том числе и денежных, даже главным образом денежных, которые были направлены на выполнение строго определенных задач и программ.

К ехидству в глазах Стопорецкого прибавилось легкое недоумение.

— Дело в том, что огромная доля вышеупомянутых средств на пути к месту назначения теряется, исчезает, как в черной дыре. Отсюда, собственно, и название. Вы, наверное, помните, в середине августа был вынесен приговор по уголовному делу о присвоениях и растрате, а также нецелевом использовании государственных кредитов рядом должностных лиц города Тарасова.

— Весьма печальная история, — насторожился Стопорецкий. — Именно из-за подобного поведения некоторых личностей и подрывается авторитет власти. Толпа добра, как известно, не помнит, а вот даже мелкими ошибками способна попрекать очень долго.

— В том-то и дело, — грустно согласилась я. — При подготовке материалов для статей нам стали известны некоторые факты, доказывающие, что не все виновные по делу были наказаны. В частности…

Впрочем, надо ли о частностях? — я многозначительно посмотрела на него. — Но, так как дело уже рассмотрено, мы встали перед дилеммой, а надо ли поднимать все это вновь. В некоторых случаях чужой пример того, что наказание все-таки настигает, действует предостерегающе и вызывает положительный результат. Тем более если вина не очень велика по сравнению с другими, конечно, а пережитые страхи и волнения очень не хочется пережить вновь.

* * *

Теперь мы поменялись ролями, и сейчас я вся превратилась в сочувствие и сопереживание, полная трогательных забот о том, чтобы не помешать вступить на верный путь провинившимся, но страстно жаждущим реабилитировать себя гражданам.

— И я полна сомнений, давать данному материалу ход или нет, — выдержав эффектную паузу, продолжала я. — Хотя все мои коллеги настаивают на этом, я тем не менее колеблюсь. Вам может показаться странным, но я не смогла придумать ничего лучше, как посоветоваться с вами. Вы все-таки вращаетесь в данных кругах, — ввернула я тонкий намек на толстые обстоятельства.

Стопорецкий прокашлялся.

— Насчет данных кругов я не стал бы утверждать, — произнес он. — А насколько вы уверены в верности подозрений?

— О, у нас есть все доказательства, которые не оставляют и тени сомнений в справедливости высказанного мной обвинения. Нам даже удалось установить счет, на который переводились деньги. Не особенно крупные суммы, но все же…

Я вытащила из сумки стопку листов, долго выбирала часть, затем протянула выбранное Стопорецкому.

— Вот, например, некоторые распечатки.

Он взял листы, просмотрел, задумался.

— Действительно, суммы не очень крупные, — теперь в его глазах боролись отвращение ко мне и досада. — И поступления на счет с тех пор закончились?

— Полагаю, да, — безмятежно ответила я.

— Значит, человек исправился?

— Или открыл другой счет.

Я забрала у него документы и сказала:

— Видите, сколько сомнений, тем более что нам в нынешних условиях работать невозможно. Представляете, вчера по результатам о-очень странной внеплановой проверки у нас опечатали помещение и назначили весьма ощутимый штраф.