Я ей не безразличен!

Как же я счастлив! Кажется, еще немного, и я умом тронусь.

(…)

Когда я не вижу ее — мне нечем дышать. Когда она рядом, я чувствую себя живым.

Мы с малой словно заново узнаем друг друга: подолгу разглядываем, задаем глупые вопросы, молчим, шутим и смеемся.

Какая же она нежная и чистая! Какая же она красивая! Смотрю на нее, и самому не верится, что она моя. Моя! Моя!!!

Как же я хочу обладать ею всей! Сдерживаться становится все сложнее, тем более что Элька мне не то, что не помогает, а, наоборот! Короткие шорты, футболки без белья. Арррр! Девочка с огнем играет и никак этого не поймет!

Тону в ее бездонных зеленых глазах… Да как же можно быть такой?!

(…)

Вчера случилось то, что и должно было случиться: мы подрались с Потаповым. Единственное, о чем я жалею: что малая была рядом, и все видела. Ее крик я на всю жизнь запомню…

Но поступить иначе я не мог.

Когда парни нас растащили, Эли уже не было. Я боялся смотреть ей в глаза, боялся, что она снова начнет плакать или уйдет… Пока ждал ее у дома, думал, что это конец. И ругал себя.

Почему люди позволяют себе вмешиваться в чужую жизнь? Они делают громкие замечания: мол, я знаю, как все будет… Они говорят так уверенно, что такие вот девочки, типа моей Эли, верят им с полуслова… Потапов переступил черту, решив, что знает что-то о нас…

Ее долго не было не потому, что она сердилась, а потому, что искала меня. Идиот! Я чуть не расплакался, когда увидел ее, бегущую ко мне.

А она плакала. И жалела меня, словно я не взрослый парень, а мальчик пятилетний. Я не привык к такому.

Когда-то давно в детстве мама так делала, а потом — некому было. И все же, когда моя Элька жалеет меня — это чертовски мило.

Она позвала меня в свою комнату, и я смог впервые спокойно ее рассмотреть. Там хорошо. И Эля там совсем другая: такая домашняя, теплая.

Сегодня мы впервые спали вместе. Просто спали. Но если эта глупышка совершенно спокойно уткнулась мне своим носиком в плечо и уснула, то я с ума сходил от ее близости и невозможности прикоснуться.

И все же — я не променял бы эту ночь ни на одну другую.

(…)

За один день «пережил» два серьезных разговора: с папой Эли и с Димой. Напрягся, конечно, не по-детски, хотя внешне старался не подавать виду.

Они переживают за Эльку, я все понимаю…

Сказал правду: что люблю ее, что намерения у меня серьезные, что хочу быть с ней и планирую переехать в Москву. Мне никто не угрожал, только просили… о честности и искренности по отношению к ней. Но я и не могу по-другому.

Я только с ней могу расслабиться, и быть собой. С Элей мне комфортно, как никогда и ни с кем не было. Не только физически, но и морально. Словно, когда она рядом, мои фобии остаются за дверью. Я столько лет живу внутри этого всего, а способ убежать оказался так близко… Потерять Элю — значит снова оказаться в аду одиночества и непонимания. Поздно. Я уже без нее не смогу.

Позвал малую в гости, и мы столкнулись с отцом и мачехой. Вот чего я меньше всего хотел — это знакомить Элю с ними. И был прав. Они оба показали себя «во всей красе», наговорив ей кучу гадостей.

Малая меня снова удивила, заткнув отца, который начал свое мнение высказывать. Храбрая моя девочка… Это она из-за меня так завелась, не зная, что с отцом бесполезно о чем-то спорить. И все же — было чертовски приятно. Меня впервые кто-то защищал. Так искренно, так наивно.

(…)

Элька уехала…

Прошло всего несколько часов, а я не могу найти себе места. Время почти остановилось, мысли — как мухи в киселе.

Сегодня на перроне она стояла как маленький брошенный котенок: испуганная и беззащитная… Так хотелось сгрести ее в охапку и забрать все печали. И эти ее слезы… Не могу их видеть, словно горю заживо.

Даже боюсь представить, как малая переживает…

Еще вчера мы целый день были вместе, ездили пускать змея, смотрели, обнявшись, на небо. Мне хотелось провести с ней каждую минуту так, чтобы мы оба запомнили этот день надолго.

(…)

Я никогда и ни по кому не скучал так сильно. Мне даже показалось сначала, что я заболел. Вечером сходил в магазин, там встретил Элиного отца. Видимо, я совсем зомбячно выгляжу, потому что он, сжалившись, угостил меня кофе и рассказал, что у малой все в порядке, и что она, когда звонит, передает мне приветы.

Как же хочется услышать ее голос!

(…)

Жара. Дима пригласил меня на пару дней с палатками на озеро. Были еще Света с Женей. Поездка получилась неплохой. Но я к своим прочим радостям еще и бессонницу поймал.

Не спалось. Сидел у костра, слушал плеск волн и на звездное небо смотрел. Думал об Эле. Как там она справляется? Скучаю как сумасшедший…

Что будет с нами дальше? Я не могу ее потерять! Она — мой источник силы, мой рай, где мне всегда рады и принимают меня таким, какой я есть.

Хочу съездить в Москву, чтобы встретиться с потенциальными работодателями. Может, поехать сейчас, пока Эля еще там?

(…)

Вернулся домой и нашел письмо от малой! Как же это волнительно — читать ее письмо! Она скучает по мне. Разве могут быть новости лучше?

Решил ответить ей сразу же. Впервые писал кому-то письмо. Но благодаря этому дневнику справился, вроде, неплохо.

(…)

Поссорился с отцом.

То, что я живу здесь второй месяц, не прошло бесследно. Видимо, я его напрягаю. Он вдруг вспомнил, что у него есть взрослый сын и под благовидным поводом «воспитания ребенка» снова начал лезть в мою жизнь.