Мы оба вначале использовали бихевиоральные методы, которые с нашим сыном привели к обратным результатам. Ваш подход, основанный на взаимоуважении и взаимопонимании, постепенно помог нам получить от сына то, что нужно, хотя мы не пытались контролировать все, что происходит. Это было такое долгожданное облегчение!

Я поняла, что мое знание модели взаимодействия находится в зачаточном состоянии, но я делилась тем, чему научилась в ходе лечебной практики. Ваши методы эффективны в различной обстановке и с разными людьми.

Спасибо вам за вашу готовность делиться опытом и признавать свои слабые места. Это помогает вашим читателям признавать свои слабости».

* * *

«У моего сына, Питера, обнаружили ослабление зрения в довольном уже взрослом возрасте, в шесть лет. Его врач объяснил нам, что нужно шесть месяцев носить повязку на очках, или зрение Питера в правом глазу рискует сильно упасть. От Питера требовалось носить повязку четыре часа в день, во время школьных занятий.

Излишне говорить, что Питер стеснялся и чувствовал себя неловко. Он пытался избавиться от ношения повязки каждый день, и у меня уже лопалось терпение. Он жаловался, что у него из-за этого болит голова, что он видит хуже, чем раньше, и что ему больно. Я признавала его чувства и одновременно твердо стояла на своем, но его отношение не улучшалось.

Наконец через пять или шесть дней я сломалась. Я сказала ему:

— Слушай, Питер, я тоже надену на четыре часа повязку, чтобы знать, что это такое, а потом мы вместе что-нибудь придумаем, чтобы было легче носить ее.

Я сказала это из жалости к нему, но не думала, что это даст результат.

Через двадцать минут у меня жутко заболела голова. Я потеряла ощущение глубины, так что попытка заняться повседневными делами — открыть дверь в комнату, снять белье с сушилки, выпустить на улицу кошку или даже подняться на второй этаж дома — далась мне с невероятным трудом. К концу четырех часов я превратилась в несчастную измученную развалину, которая полностью понимала, через что прошел ребенок.

Мы поговорили. Хотя я не могла изменить требований врача, мы с Питером признали, что испытали одно и то же. Несомненно, все, что ему было нужно, это мое подтверждение того, как это тяжело и что я не способна справиться с этим так же, как он. С этого момента он стал добросовестно носить повязку каждый день по четыре часа во время школьных занятий. Его зрение не упало, и ему даже не пришлось носить очки.

Я поняла, что иногда нужно просто поддержать ребенка в его чувствах. В другой раз надо пойти на дополнительный шаг и «посмотреть на все его глазами».

* * *

Я уже много лет преподаю семинары для групп по вашей книге «Как говорить…». С тех пор как я купила вашу первую книгу в 1976 году, я стала сторонницей ваших методов. В то время у меня только родился первый ребенок, Алан. Сейчас ему уже двадцать два года, и он страдает от психического расстройства. Это расстройство умственной деятельности, передающееся по наследству в моей семье. Благодаря навыкам, которым я научилась, у Алана перспективы намного лучше, чем у большинства пациентов, и я способна помочь ему в беде и признании своей беспомощности. Также благодаря навыкам я могу справиться с его эмоциональными взлетами и падениями, связанными с болезнью.

Поскольку я посещала группы поддержки вместе с другими родителями, у которых были нетрудоспособные дети, я увидела, что ваши методы изменили мою ситуацию к лучшему. Будем надеяться, что сможем помочь Алану продолжить добиваться успеха и, что самое главное, предотвратим обострения и госпитализацию, которые так часто случаются.

Я так благодарна вам за то, что уже семнадцать лет использую ваши принципы. Братья и сестры Алана то же страдают от страха заболеть и от ужасно неравномерного распределения средств в нашей семье из-за инвалидности сына. Навыки помогли нам с мужем сочувственно относиться к их положению и отдавать себе в нем отчет. Ваша книга — огромный подарок для всей нашей семьи».

Не все отклики, которые мы получали, были положительными. Некоторые люди были разочарованы тем, что не нашли ничего полезного в книге для помощи детям с серьезными проблемами. Другим не понравилось, что мы не ответили на их конкретные вопросы. Некоторых расстроило, что они приложили искренние усилия, чтобы иначе разговаривать и вести себя с ребенком, но не получили должных результатов. Они повторяли одно и то же: «Я попробовал, но эти принципы не работают».

Когда мы их спрашивали, что в действительности произошло, и узнавали о деталях их опыта, почти всегда было легко понять, что шло не так и почему. Очевидно, что некоторые идеи нам надо было развить более полно. Вот некоторые вопросы и комментарии, которые мы слышали по поводу нашей книги, и наши ответы на них.

О выборе

«Я дал выбор моему ребенку подросткового возраста, но это привело к обратным результатам. Я сказал ему, что он может причесаться и пойти на обед в честь Дня благодарения либо может пообедать у себя в комнате, все зависит от него.

Он сказал:

— Ладно, я поем в своей комнате.

Я был шокирован. Я воскликнул:

— Что?! Ты поступишь так со мной и со своей семьей?

Он просто повернулся спиной и ушел. Может быть, лучше не предоставлять подросткам выбор?»

Прежде чем предложить выбор ребенку любого возраста, спросите себя: «Оба эти варианта приемлемы для меня и для ребенка?» Или они скрыто угрожают чем-то? Не почувствует ли ребенок, что я манипулирую им? В лучшем случае подтекст выбора должен быть такой: «Я на твоей стороне. Я хочу, чтобы ты кое-что сделал (или не делал), но вместо того чтобы приказывать тебе, я хочу, чтобы ты тоже поучаствовал в решении вопроса».

Какой выбор вы могли бы дать ребенку относительно его волос? Скорее всего никакого. Большинство подростков относятся к почти любому высказыванию родителей по поводу их волос — стиля, цвета, длины, чистоты или ее отсутствия — как к вторжению в их личное пространство.

Но что делать, если вы не можете сдержаться? Если вам хочется рискнуть и влезть в зону чувствительности, приближайтесь с осторожностью: «Я знаю, что это не мое дело, однако, если бы ты по возможности позволил парикмахеру подстричь тебя немного, чтобы мы увидели твои глаза, твоя мать была бы тебе очень признательна в День благодарения».

Затем быстро удаляйтесь.

«Что делать, если даешь своему ребенку на выбор два варианта, а он отвергает оба? Врач прописал моей дочери лекарство, которое она ненавидит, и я поступила так, как вы советовали. Я ей сказала, что она может выпить его с апельсиновым соком или с газировкой. Она ответила:

— Не хочу ни то, ни другое.

И замолчала».

Когда дети испытывают нежелание что-то делать, они скорее всего не выберут ни один из вариантов. Если вы хотите, чтобы ваша дочь приняла ваши варианты, вам лучше начать с признания ее негативных чувств: «Знаешь, я вижу по тому, как ты морщишь нос, как сильно ты ненавидишь это лекарство». Такая фраза может расслабить ее. Она говорит ей: «Мама понимает меня, и она на моей стороне». Теперь ваша дочь эмоционально подготовлена к тому, чтобы подумать над вашими словами: «Ну, дорогая, что облегчит тебе не приятные ощущения — сок или газировка? Или подумай над тем, что может помочь, даже немного». На самом деле возможен огромный перечень различных вариантов: