– Почему она ушла?

– Я не знаю. Я уже говорил, она была не больно-то сильна в английском.

– Она жила у вас три недели?

Он пожал плечами:

– Примерно так.

– И она нисколько не преуспела в английском?

Он снова осклабился, показывая свой кривой клык:

– Выучила с десяток слов. То, что можно назвать профессиональной терминологией.

Она упустила момент, и Рикмен выругался от разочарования.

– Итак, вы не знаете, почему она ушла?

– Слушайте, – начал он, раздражаясь от настойчивости вопросов. – Однажды я проснулся, а ее нет. Такое случается – она была взбалмошной, у нее часто менялось настроение.

– Раньше вы сказали, что она была «хорошей девочкой».

– Тинейджер. То золото, а не ребенок, то мегера – не дай бог никому.

– Женщины, тинейджеры… – Харт вздохнула. – Они для вас сплошная головоломка. Да? Мистер Джордан?

Он уставился на нее сквозь полуопущенные веки, затем отвел взгляд, смеясь про себя над какой-то своей шуткой.

– Вы готовили ее к определенному роду деятельности, мистер Джордан? – Его голова дернулась назад, он зло уставился на нее, и Харт продолжила. – Готовили на панель? То есть взяли к себе домой, занимались с ней сексом. Учили ее «профессиональной терминологии»…

– Она его за пояс заткнула, – прошептал Рикмен.

Джордан выпучил глаза. Подался к ней, и Рикмен увидел, как напрягся Фостер, готовый среагировать.

– Вы вовлекли мисс Хабиб в проституцию? – спросила Харт.

Джордан чуть нахмурился, но плечи оставались расслабленными. Рикмен ждал, что сейчас Харт провалит допрос, предъявив его криминальное досье.

– И на кой мне это надо? – спросил он.

– Вот это вы мне и объясните. – Харт откинулась назад. – Я никак не могу понять, почему некоторые мужчины стремятся жить, используя девушек как источник прибыли.

Рикмен подался вперед. На этот раз она, пожалуй, не сдержится.

– А я не могу понять, почему вы обо мне такое подумали.

– Потому, мистер Джордан…

«Не делай этого, Наоми. Замолчи! Не говори присяжным, что он известен как сутенер», – взмолился про себя Джефф.

Но Наоми оказалась хитрее.

– Мисс Хабиб находилась под вашим покровительством около месяца, – сказала Харт. – Она жила у вас, делила с вами постель. Затем она покидает ваш кров и спустя несколько дней начинает работать проституткой. Вывод напрашивается сам собой.

Рикмен выдохнул, широко улыбаясь. Ай да Харт!

Сбитый с толку, Джордан повернулся к адвокату:

– Ты не хочешь перевести это на английский?

– Здесь, в Ливерпуле, вы были единственным близким человеком мисс Хабиб. Очевидно, она принимала решения, в известной мере подсказанные вами, – пояснил тот.

Джордан снова повернулся к Харт:

– Да вы, я вижу, и не догадываетесь, кто ей был действительно близким человеком! Насколько я знаю, один из старших офицеров был отстранен от расследования.

Харт с минуту колебалась:

– У вас неверная информация. Но поскольку мы заговорили…

Он фыркнул:

– Собираетесь приняться за Дженни, да? Даже и не дергайтесь. – И выпалил одним духом, разложив все по полочкам: – Ей не предъявлено обвинение и никогда не будет, потому что вы побоитесь представить его начальству. А почему? Да потому что это недоношенное дело завернут вам взад.

– Кровь, пропавшая из донорской партии, которую отбирала ваша сестра Дженни, оказалась на блузке в квартире, снимаемой мисс Хабиб. И вы мне говорите, этот факт и то, что у вас были интимные отношения с мисс Хабиб, – просто совпадение?

– Любой мог спереть эту кровь. – Он слегка повернулся и посмотрел в видеокамеру на стене. – Любой, имеющий доступ к улике, мог ее подделать.

Рикмен напрягся, но Харт сохраняла невозмутимость.

– Я считаю, вы попросили вашу сестру выкрасть кровь. Я считаю, что затем вы использовали ее, чтобы попытаться инкриминировать преступление офицеру полиции, – отчеканила она.

– И зачем? С какой целью?

– Отвлечь внимание от себя.

– И что, получилось?

– Нет, – медленно и четко произнесла Харт. – Не получилось.

Они еще с полчаса ходили кругами, ведя «бой с тенью». Джордан стоял на том, что он знает порядки, знает, сколько дозволяется допрашивать, – он знает все что нужно. Поэтому, как только истекло двадцать четыре часа его пребывания под арестом, они были вынуждены отпустить его, не дожидаясь лабораторных результатов анализов проб ДНК, взятых в доме Джордана.

Вечер был морозным. Огоньки сигнализации мигали в заиндевевших лобовых стеклах машин, припаркованных за зданием на огражденной стенами стоянке. По ту сторону ослепительного света фонарей Рикмен уловил легкое движение и повернулся, вглядываясь в сгусток тени, которой не должно было быть у внешней стены.

Внезапно в темноте вспыхнула и разгорелась сигарета, и Рикмен, весь напрягшись, направился туда. Постепенно из темноты проступили очертания человеческой фигуры. Мужчина. Он сделал последнюю затяжку и швырнул окурок к ногам инспектора. Рикмен остановился, оказавшись лицом к лицу с Лексом Джорданом. Оба были одного роста, только Джордан тяжелее на несколько стоунов.

– Понравилось видео? – спросил он.

– Прямо кино, – ответил Рикмен. – Даже захотелось попкорна купить.

Они стояли в слепом пятне камер наблюдения. Джордан должен был прождать в этом месте, не шевелясь, на жутком холоде, больше часа, стараясь не привлечь внимания, только ради возможности переговорить с Рикменом. А это означало, что Джордан нервничал.

– Ну, – сказал Рикмен. – Это, конечно, мило с твоей стороны – слоняться здесь поблизости, просто чтобы узнать мое мнение, но сейчас ведь начинается твой рабочий день, так? Мне не хотелось бы тебя задерживать.

– Ты выглядишь не слишком-то радостным для легавого, только что увильнувшего от служебного расследования, – заметил Джордан.

Кровь. Крики. Дрожащая всхлипывающая девушка, умоляющая остановиться, – вспомнил Рикмен и почувствовал обжигающий стыд.

– Что стряслось? – спросил Джордан, разглядывая лицо Рикмена. – Подружка не дает?

Рикмену пришлось обуздать мощный позыв заехать Джордану в пасть. Джордан, должно быть, понял это, потому что заметно напрягся, но продолжил поддразнивать:

– Я мог бы подослать тебе одну из моих телок на пару часиков. Глядишь, и узнал бы, что такое настоящая мочалка.