Дженни редко покидала дом. Долгие прогулки были слишком утомительны, и доктор Элмендорф посоветовал прекратить их. Ноги часто сводило, и она боялась упасть. Каждый день после обеда приходила в гости Руни. Вдвоем они готовили вещи для новорожденного.

— Никогда не научусь шить, — вздыхала Дженни, но все равно ей было приятно шить простенькие кимоно из ткани в цветочек, которую Руни заказала в городе.

Именно Руни показала Дженни тот угол на чердаке, где стояла плетеная колыбель, закрытая простынями.

— Я сделаю для нее новую кайму, — пообещала Руни. Занятия как будто проясняли ее разум, и по несколько дней кряду она не путалась в мыслях.

— Я поставлю колыбель в старой комнате Эриха, — сказала Дженни. — Не хочу трогать девочек, а другие комнаты слишком далеко. Боюсь не услышать ночью ребенка.

— Вот и Каролина так говорила, — охотно поделилась Руни. — Знаешь, комната Эриха была частью хозяйской спальни, вроде как альков. Туда Каролина поставила колыбель и детский комод. Джону не понравилось, что малыш спит в его комнате. Сказал, не для того у него большой дом, чтоб на цыпочках ходить вокруг младенца. Тогда и поставили перегородку.

— Перегородку?

— Разве Эрих не рассказывал? Ваша кровать раньше стояла у южной стены. А за изголовьем, там, где кровать сейчас, есть раздвижная стена.

— Покажи, Руни.

Они поднялись наверх, в старую комнату Эриха.

— С вашей-то стороны, ясно, открыть нельзя, там изголовье, — говорила Руни. — Но смотри-ка... — Она отодвинула в сторону кресло-качалку с высокой спинкой и показала утопленную ручку на обоях. — Смотри, как просто.

Панель бесшумно сдвинулась.

— Каролина хотела, чтобы, когда Эрих подрастет, можно было просто отгородить его комнату. Мой Клайд делал перегородку, а Джош Бразерс помогал. Ну, разве плохая работа? Ни за что не догадаешься, что здесь панель.

Дженни застыла в проеме за изголовьем своей кровати. Наклонилась вперед. Так вот почему она чувствовала, что кто-то протягивает руку, прикасается к лицу. Она вспомнила постоянное ощущение длинных волос. Если распустить волосы Руни, они будут довольно длинными.

— Руни, — Дженни постаралась говорить непринужденно, — ты приходишь в эту комнату по ночам и открываешь перегородку? Может, чтобы взглянуть на меня?

— Я-то не прихожу. Но, Дженни... — Руни приблизила губы к уху Дженни. — Клайду я бы не сказала, он решит, что я чокнутая. Иногда он пугает меня. Говорит о том, чтобы ради моего же блага запереть в психушке. Но последние несколько месяцев я вижу, как по ночам Каролина ходит по ферме. Однажды я пошла за ней сюда, в дом, и она поднялась по задней лестнице. Вот почему я все думаю: если Каролина сумела вернуться, так, может, моя Арден тоже скоро придет.

На этот раз это были не ложные схватки. Спокойно лежа в постели, Дженни засекала время схваток. Сначала между ними было от десяти минут до двух часов, а потом интервалы вдруг стали пятиминутными. Дженни погладила слегка выступающий живот. «Мы молодцы, юный мистер Крюгер, — подумала она. — Хотя какое-то время мне казалось, что у нас не получится».

Во время последнего приема доктор Элмендорф выразил осторожную радость.

— Ребенок весит около пяти фунтов, — сказал он. — Хотелось бы, чтобы он был побольше, но вес вполне нормальный. Честно говоря, я был уверен, что вы родите преждевременно.

Сделав сканирование, врач добавил:

— Вы правы, миссис Крюгер. У вас будет мальчик.

Дженни прошла по холлу, чтобы позвать Эриха. Дверь в его спальню была закрыта. Она никогда не приходила сюда. Помедлив, она постучала.

— Эрих, — тихо позвала Дженни.

Нет ответа. Мог ли он ночью уйти в хижину? Эрих снова начал рисовать, но к ужину всегда возвращался домой. Даже если и уходил на вечер, то все равно возвращался в дом.

Дженни спросила мужа о перегородке, отделяющей его старую комнату от хозяйской спальни.

— Боже мой, Дженни, я напрочь о ней забыл. С чего тебе пришло в голову, что кто-то ее открывал? Наверняка Руни бродит по дому чаще, чем мы подозреваем. Я тебя предупреждал, не сходись с ней так близко.

Дженни не осмелилась рассказать ему, что Руни говорила о том, будто видит Каролину.

А теперь она распахнула дверь в комнату, где жил Эрих, и потянулась к выключателю. Кровать заправлена. Эриха нет.

Ей нужно в больницу. Всего лишь четыре утра. До семи никто не появится. Разве что...

Тихо ступая босыми ногами по широкому коридору, Дженни прошла мимо закрытых дверей других спален. Эрих не лег бы ни в одной из этих комнат, кроме...

Дженни осторожно отворила дверь в его старую детскую. В лунном свете на комоде поблескивал приз «Малой Лиги». Рядом с кроватью стояла колыбель в пышных желтых шелковых оборках и с белым тюлем поверх них.

Покрывала на кровати сбились. Эрих спал, его тело скрючилось в любимой позе эмбриона. Рука перекинута через колыбель, словно он заснул, держась за нее. Дженни припомнила слова Руни: «Помню, Каролина по часу раскачивала эту колыбель, в которой шебуршился Эрих. Бывало, говорила, как ему повезло, что у него такая терпеливая мать».

— Эрих, — шепнула Дженни, тронув его за плечо.

Распахнув глаза, он подскочил:

— Дженни, в чем дело?

— Кажется, мне надо в больницу.

Быстро встав с постели, Эрих обнял жену:

— Что-то мне подсказало сегодня ночью прийти сюда, быть рядом с тобой. Я уснул, думая о том, как замечательно будет, когда наш мальчик станет лежать в этой колыбели.

В последний раз муж прикасался к ней много недель назад. Она и не догадывалась, как жаждала ощутить его объятия. Дженни подняла руки к его лицу.

В темноте пальцы нащупали изгиб лица, мягкость век.

Она задрожала.

— Что такое, дорогая? Тебе плохо?

Дженни вздохнула:

— Не знаю почему, но я вдруг так испугалась. Можно подумать, это мой первый ребенок.

Верхний свет в родильной палате был таким ярким, что резал Дженни глаза. Она то теряла сознание, то вновь приходила в себя. Эрих, в маске и халате, как врачи и медсестры, наблюдал за женой. Почему он все время за ней наблюдает?

Последняя вспышка боли. «Ну же, — подумала Дженни, — давай». Элмендорф поднял маленькое сморщенное тельце. Все склонились над ним.

— Кислород.

Ребенок должен быть здоров. «Дайте его мне». Но с губ не сорвалось ни слова. Она не могла шевельнуть ими.

— Дайте мне взглянуть, — тревожно и нервно сказал Эрих. И тут Дженни услышала его потрясенный шепот: — У него волосы как у девочек, темно-рыжие!