За шутками и разговорами мы добрались до поместья Тучкова. У его дома уже толпились охотники – человек семь.

Увидев нас, с крыльца спустился Тучков.

– Рад приветствовать! Это кто же с тобой?

– Знакомься – сын мой, Василий, и Федор – нынче десятник.

– А лица-то знакомые!

– Когда на ваш стан татары напали, мы вместе вас выручали.

– Значит, боевые побратимы. Это славно! Ну, раз все готовы – по коням!

Все поднялись в седла и дружно выехали за ворота. Ехали на закатную сторону, удаляясь от моего и Тучкова поместий.

Отъехав верст на десять, мы спешились. С лошадьми остался коногон, а мы, навьючившись оружием, пошли дальше пешком.

– Давайте здесь, на опушке, расположимся. Перед нами – овсы. Медведь обычно с той стороны приходит, ближе к вечеру. Будем ждать, – сказал Никита.

Мы улеглись на траве, а один из тучковских охотников залез на дерево.

Прошел час, другой. Все лежали молча: у медведя обоняние и слух хорошие, звякнет железо – и ушел зверь.

Сверху – с дерева – упала шишка, за ней, попав мне по спине – вторая. Я поднял голову. Охотник на дереве показал на поле. Ага, понятно – медведь появился.

Я толкнул Тучкова, уже прикемарившего на траве. Никита осторожно поднялся и выглянул из-за кустов. Затем прошептал мне на ухо:

– Здоровенный зверь – и прямо посреди поля. Делимся надвое и тихонько обходим его, чтобы не ушел – потом сближаемся. Медведь в кольце и окажется.

Никита дал нам трех своих людей и махнул рукой влево. Туда мы и двинулись, глядя себе под ноги, чтобы не наступить на сухую ветку. Пройдя метров сто, мы повернули на овсы, растянулись цепью и, выставив перед собой рогатины, двинулись к медведю. Я уже видел цепь людей и Тучкова, идущего нам навстречу.

А где же сам медведь? Мишка сидел в овсах – видна была лишь верхняя часть туловища и огромная голова. Он был увлечен овсами – срывал колосья лапами и жадно ел, собираясь нагулять жирку к осени. Видимо, он услышал шуршание колосьев об одежду идущих людей, повернул морду, затем встал. Твою мать! Да в нем, стоящем на задних лапах, изрядно больше двух метров.

Медведь стоял к нам спиной, видя только Тучкова и его людей. Вероятно, они успели подойти ближе.

Внезапно он опустился на все четыре лапы и бросился бежать прямо на нас. Мы застыли на месте, отставив назад правую ногу и выставив вперед рогатины.

Шуршание раздавалось все ближе и ближе. Но и медведь учуял наш запах. Он поднялся на дыбы в десяти метрах от нас, взревел, оскалился и пошел на задних лапах. Медведь был здоров, могуч и, судя по белым клыкам, молод. И что самое плохое – он пер на Василия, стоявшего от меня в десяти метрах. Что делать? Бежать на помощь? Унижу парня перед другими охотниками.

Дальше – за Василием – стоял Федька. Он повернул ко мне лицо, но молчал, как бы ожидая от меня подсказки – что делать будем?

Я решил – пусть все идет своим чередом, нужда возникнет – на помощь придем.

Медведь приблизился к Василию. Я видел побледневшее лицо сына, пальцы рук, вцепившиеся мертвой хваткой в древко рогатины.

Сын ударил медведя рогатиной, но неудачно – в брюхо. Раздался дикий рев. Медведь, размахивая лапами, пер на Василия, а тот, хоть и упирался ногами, не мог сдержать напора огромной туши и пятился назад. Пока ситуацию спасала мощная железная перекладина, не дававшая зверю приблизиться к охотнику.

Пора и нам вмешаться.

Я в несколько прыжков подскочил к медведю и всадил ему в правый бок свою рогатину. Медведь махнул громадной лапой, ударил по древку, и меня отшвырнуло в сторону, как пушинку.

Положение спас Федька. Морда медведя была повернута ко мне; Федька незамеченным подобрался к медведю и ударил его кинжалом в левый бок, в самое сердце.

Ранение, казалось бы, смертельное, но медведь продолжал стоять, размахивая лапами. Федька, сбитый ударом, покатился кубарем по овсу.

Подоспели двое охотников из тучковских – и с размаху всадили в медведя свои рогатины.

И лишь тогда рев утих, медведь закачался и упал на спину.

Я перевел дыхание, бросил взгляд на Василия. По лицу его стекала струйка крови. Поднявшись, я бросился к нему.

– Цел?

С тревогой осмотрел голову сына. Слева, чуть выше уха, была глубокая царапина, обильно сочившаяся кровью. Кость цела, других повреждений нет. Слава богу, обошлось!

А шрамы – не беда, они даже украшают мужчину.

Я побежал к Федору – что-то он долго не встает. Федор лежал без чувств, но дышал. Я осмотрел его бегло – крови не видать, ощупал руки-ноги – вроде целы. Похлопал слегка по щекам.

Федька приоткрыл веки, повел глазами.

– Медведь?

– Завалили уже.

– Василий цел?

– Царапиной отделался.

Федька сел, схватился руками за голову.

– Звенит и кружится, как после хорошей пьянки.

– Посиди, спешить уже некуда. Видно, косолапый по голове тебя ударил.

Подоспел Тучков с охотниками.

– Завалили уже? Жалко, что без меня!

Обошли медведя, подсунули под него рогатины, перевернули.

– Эка вы шкуру попортили! – сокрушался Никита.

– Сам бы попробовал! – огрызнулся я.

– Да это я так, сгоряча, понимаю ведь. Эй, кто-нибудь! Телегу сюда гоните.

Кто-то из охотников пошел через поле к деревеньке, что была за перелеском, пригнал телегу. Лошадь всхрапывала, косила на медведя фиолетовым глазом. Возничий из деревенских обошел тушу, покачал головой.

– Да ведь в нем пудов двадцать пять веса. Не погрузим.

Погрузили. Ухватились, приподняли, подсунули под него древки рогатин и, подняв, уложили на телегу. Тяжел! И духом звериным несет.

Васька придерживал у головы тряпицу, прижав к ране, а я помогал идти Федору. Его покачивало, скорее всего – сотрясение мозга.

Ничего, главное – кости целы, отлежится с недельку и будет как новенький.

Мы оседлали коней и не спеша ехали за подводой, делясь впечатлениями от охоты. Никита все сожалел, что медведь не на него вышел. Шкура трофея полагалась охотнику, принявшему основной удар зверя на себя, то есть Василию, а мясо – пополам меж боярами.

Прибыли в поместье.

Пока охотники свежевали тушу, мы передохнули, выпили винца.

– Ну, Василий, сын Георгия, с тебя причитается. Такого матерого зверюгу завалил. Небось, шкура на половину комнаты будет. Первый трофей?

– Первый, – откликнулся Василий.

– Хорошего сына воспитал, сосед. Пятнадцать лет, а уже новик и знатный трофей взял.