«Слава Богу, что опять не треснулся головой», — обрадовался Аллейн и стал выбираться из-под Фабиана.

Тот лежал неподвижно, тяжело дыша. Аллейн, который сам еле держался на ногах, принялся укрывать его.

— О, Урси, божественная дурочка, — печально произнес Фабиан. Вздохнув, он повернулся на бок и сразу же заснул.

— Если это потеря памяти, то в ней есть определенная система, — пробормотал Аллейн, потирая подбородок.

Подойдя к проему, он отдернул мешковину и высунулся наружу. В голове у него гудело.

«Черт бы побрал этого парня, — уже с раздражением подумал он. — Хотя, что с него взять, он ведь не в себе. Похоже, когда у него припадок, он ведет себя одинаково. Может это быть уликой или нет? Он всегда куда-то лезет. На борт корабля. На ворота. По палубной лестнице. Тогда на что он лез в огороде?»

Аллейн посмотрел вниз на темный силуэт дома. За ним, чуть справа, копьем вонзался в звездное небо огромный пирамидальный тополь.

«Это случилось где-то рядом с огородом, — продолжал рассуждать Аллейн. — Он сказал, что его брюки были в грязи, а сам он лежал под деревом. Господи, что толку от брюк, вымазанных год назад».

В голове больше не гудело, но было адски холодно. Аллейна била дрожь.

— К утру совсем расклеюсь, — пробормотал он и отступил в темноту сарая.

Вокруг было так тихо, что даже шум реки Мун, которая, вырвавшись из ущелья, во весь опор неслась к озеру, был бессилен нарушить это безмолвие. Он оставался за пределами восприятия. Но Аллейна интересовал совсем другой шум. Со стороны дороги послышались чуть различимые скользящие шаги, сменившиеся глухим звуком падающего тела. Он вспомнил, как они с Маркинсом скользили и падали на обледенелой земле. Потом что-то звякнуло.

«Это ограда. Сейчас кто-то появится на дороге. Интересно, кто?» — подумал Аллейн.

В этот момент у барака зазвенели цепи, и собака, рванувшаяся с привязи, огласила окрестности заливистым лаем. Раздался сердитый мужской голос:

— Тихо, Джок! Лежать! А то взгрею как следует.

Цепи снова загремели, и проволочная ограда ответила им слабым металлическим эхом. Рядом с пристройкой запрыгал свет.

— Проклятие! — выругался Аллейн. — Всегда кто-нибудь помешает.

В сарай вслед за Маркинсом вошли Томми Джонс и Клифф. Они остановились у входа, сощурившись от света лампы. Томми угрюмо посмотрел на Аллейна.

— В чем дело? — спросил он.

— Вот, посмотрите.

Томми прошел вперед.

— Это Фабиан, — громко произнес Клифф.

— Да, — подтвердил Аллейн.

— Что с ним? — повернулся к Маркинсу Клифф. — Почему вы сразу не сказали, что это Фабиан? Что вам мешало?

— Приказ, — коротко ответил Маркинс, и Томми Джонс недобро взглянул на Аллейна.

— Чей приказ? У него опять припадок? Или он умер? — допытывался Клифф, постепенно повышая голос.

— Нет, не умер, — ответил Аллейн.

Клифф подошел к Фабиану и опустился на колени.

— Не суйся туда, — остановил его отец.

— Я хочу знать, что с ним случилось. На него кто-то напал?

— Его ударили по голове железным клеймом, — объяснил Аллейн.

Клифф вскрикнул. Отец положил ему на плечо руку.

— Я ему ничего не скажу, когда он придет в себя. И запомните, потому что это важно: у него был сильный шок, а нам надо услышать от него, что произошло. Поэтому никому ничего не говорите.

— Клеймом? Ну надо же, — задумчиво произнес Томми Джонс.

Он посмотрел в угол, где обычно лежало клеймо.

— Оно было не там, — быстро сказал Клифф. — Его оставили у пресса.

— А где оно сейчас? — осведомился Томми Джонс.

— Спрятано в надежном месте, — ответил Аллейн.

— Кто это сделал?

В ответ на этот классический вопрос Аллейн только пожал плечами.

— Я проверил людей, сэр, — вмешался Маркинс. — Все на своих койках. Бен Уилсон не спал и сказал мне, что за последний час никто из них не уходил и не приходил. Элби мертвецки пьян.

— Хорошо. Вы достали носилки?

— Да, сэр. Те, которые миссис Рубрик держала для занятий по оказанию первой помощи.

— Вы заходили в дом? — резко спросил Аллейн.

— Нет. Они хранились здесь, наверху. Давай, Томми.

Томми принес носилки, Клифф — стопку серых одеял. Мужчины накрыли носилки одеялами, перенесли Фабиана и закутали его. Клифф, сцепив руки, с несчастным видом наблюдал за ними.

— Как же мы пойдем по этой ледяной дороге? — проворчал Аллейн. — У вас, Джонс, и у Клиффа ботинки на гвоздях, а у нас с Маркинсом подошвы скользят.

— Дорога не такая уж скользкая, — возразил Маркинс.

— Вы поднимались по дорожке, ведущей от кухни? — спросил Томми Джонс.

— Готовы? — спросил Аллейн, прежде чем Маркинс успел ответить.

Они встали по углам носилок. Фабиан открыл глаза и посмотрел на Клиффа.

— Привет, чудо-ребенок, — четко произнес он.

— Это я, — встрепенулся Клифф. — Вы поправитесь, мистер Лосс.

— О Боже, — прошептал Фабиан. — Неужели снова?

— У вас небольшое сотрясение мозга, — объяснил Аллейн. — Через минуту вы будете в постели.

— Моя голова.

— Знаю. У вас трещина. Готовы?

— Я могу идти сам, — запротестовал Фабиан. — К чему вся эта канитель? Раньше я всегда вставал и шел сам.

— А на этот раз вас понесут, — бодро произнес Аллейн. — Вперед, ребята. Старайтесь идти по траве.

— Но по дороге же легче, — возразил Томми Джонс.

— А мы попробуем по траве. Забирайте левее.

По пути Аллейн сокрушался про себя: «Какая жалость, что я не мог отойти от него в сарае ни на минуту. На дороге наверняка остались следы, а теперь мы все затопчем, как стадо слонов».

На обочине было не так скользко, как на склоне, а когда они вышли на дорогу, идти стало гораздо легче. Французские окна гостиной были не заперты, и они внесли Фабиана через одно из них и опустили носилки на пол, пока Маркинс зажигал лампы. Фабиан лежал так тихо, что Аллейн стал опасаться, не потерял ли он сознание. Но в свете зажженной лампы стало видно, что глаза его открыты, а брови хмуро сведены.

— Все в порядке? — участливо спросил Аллейн.

Фабиан повернул голову набок и коротко пробормотал.

— О да, да.

— Я схожу наверх и позову Дугласа. Маркинс, поставьте чайник. А вы двое подождите здесь, хорошо?