Инструктаж экипажа «хейнкеля» перед ночным вылетом

В последующих ударах общая численность бомбардировщиков, принимавших в них участие, сократилась. Командиры немецких авиакорпусов на Восточном фронте и главное командование сухопутных войск противились выделению большого числа самолетов, ссылаясь на оперативные нужды своих секторов фронта. Так, 25 июля группу I/KG55 задействовали для удара по сосредоточению советских войск в районе Дорогобужа, где она потеряла два опытных экипажа. Вечером этого же дня часть перебазировалась под Житомир, прекратив действия на центральном направлении. Днем 25 июля эскадра KG4 готовилась к вылету на Москву, но за час до старта поступил приказ заменить фугасные бомбы в бомбоотсеках на мины и «атаковать советские морские силы в фарватере Эзеля» [45]. В результате на бомбардировку советской столицы устремилось только три Не111 из I/KG28, а в следующую ночь — 65 машин [46]. Попытаемся оценить потери немцев в результате налетов на Москву. В первую ночь не менее 6–7 самолетов эскадры KG53 получили серьезные повреждения от огня зениток или истребителей (в отчете зафиксированы машины с зав. номерами 4010, 4177, 4254 и 5672), но все они благополучно долетели до своих аэродромов в районе Минска (Дубицкая Слобода, Мачулище, Борисов). 24 июля удача отвернулась от соединения: утром при столкновении с препятствием около Орши почти полностью погиб (лишь бортмеханика отправили в госпиталь) экипаж лейтенанта К. Сахсе (K. Sachse ) из II группы, а вечером самолет III/KG53 был сбит прямым попаданием зенитного снаряда. В тот же день разбился около Барановичей «хейнкель» из I/KG28; только чудом обошлось без жертв. Имелись потери и в других частях. Не будет ошибкой утверждать, что еще шесть-семь самолетов, участвовавших в налете на Москву, немцам пришлось списать.

В рейд на советскую столицу!

Несмотря на недостатки в действиях советской ПВО, приятной прогулки в небе Москвы у асов люфтваффе не получилось. Многие из них отмечали, что им удавалось относительно легко уклоняться от перехвата ночными истребителями русских, а вот мощный огонь зенитных орудий часто вынуждал прекращать выполнять задание. В настроении экипажей, которые участвовали в налетах на советскую столицу в конце июля, уже не было эйфории, наблюдавшейся неделю назад. Командир отряда 1/KGr100 обер-лейтенант Г.-Г. Бетхер (H.-G. Baetcher) (впоследствии стал одним из наиболее известных летчиков бомбардировочной авиации, выполнил 658 боевых вылетов, из них 642 — на советско-германском фронте, 16 раз атаковал советскую столицу) вспоминал: «Из всех вылетов, которые я совершил на Востоке, самыми трудными оказались ночные налеты на Москву. Зенитный огонь был очень интенсивным и велся с пугающей кучностью» [47].

Желая поднять моральный дух личного состава частей 2-го воздушного флота, командование люфтваффе старалось пропагандировать успешные и самоотверженные действия. Таким примером стала благополучная посадка ранним утром 26 июля 1941 г. Ju88A-5 (N 884406) из 5/KG3 на аэродром Орша-южный. Казалось, что после попадания зенитного снаряда бомбардировщик невозможно удержать в воздухе. Подбитую машину с парашютами покинули командир-штурман обер-лейтенант P. Гуль (R. Guhl) и радист, но оба погибли. Тогда пилот обер-фельдфебель В. Бендер (W. Bender), несмотря на серьезное ранение плеча, сумел справиться с управлением и, преодолев немалое расстояние, спас не только жизнь свою и стрелка, но и самолет. Командир 3-й бомбардировочной эскадры полковник В. фон Шамье-Гличински (W. von Shamier-Glisczinski) вручил летчику Рыцарский крест, приехав в госпиталь. Насколько известно, это был единственный случай награждения пилота столь высокой наградой за участие в бомбардировках Москвы.

Отчаянное сопротивление советских войск и изменение направления главного удара вынудили группу армий «Центр» 30 июля временно перейти к обороне. Верховное командование вермахта, как свидетельствует директива N 34, отказалось от планов захвата Москвы с ходу. Но воздушное наступление на столицу было решено продолжить мелкими группами и одиночными самолетами. Им ставилась задача — держать в постоянном напряжении силы советской ПВО.

Налет в ночь на 31 июля можно считать одновременно и типичным, и нетипичным. Типичным потому, что в нем участвовали самолеты одного отряда (семь-десять машин) в условиях сильной облачности. А нетипичным из-за выбранного маршрута: немецкие самолеты заходили на Москву с юго-востока, тогда как прежде — с секторов от северо-западного до юго-западного. Ни прожектористы, ни поднятые по тревоге 23 истребителя не смогли обнаружить неприятеля. Но и ущерб столице в эту ночь был нанесен незначительный.

Ju88, уничтоженный капитаном К.Н. Титенковым

Остановимся подробнее на описании последнего крупного налета люфтваффе на Москву в ночь с 10 на 11 августа 1941 г. По советским данным, в нем участвовало около 100 бомбардировщиков в двух волнах. Главные силы из 80 самолетов шли четырьмя группами через Вязьму, Гжатск, Можайск. Оставшиеся 18–20 машин летели со стороны Сычевки на Волоколамск. Некоторые советские авторы утверждают, будто среди немецких машин были и четырехмоторные бомбардировщики (FW200 «Condor»). Но участие «кондоров» в налетах на Москву не подтверждают документы люфтваффе. Поэтому сомнение вызывает доклад капитана И.И. Воронина из 27-го иап, которому «удалось сбить» подобный самолет. По немецким данным, соединение из 83 бомбардировщиков He111 вели, как это часто бывало, лидеры из KGr100.

При подходе к линии световых прожекторных полей самолеты набрали высоту 6000–7000 м, а у зоны огня зенитной артиллерии начали планировать с приглушенными моторами. К городу прорвалось 12 самолетов, из них 5 — к центру. Основной целью налета были аэродромы и авиазаводы в пригородах, на которые сбросили 49 фугасных и 14 000 зажигательных бомб. В результате пострадали корпуса авиазавода N 240 и один из цехов авиазавода N 22 (сгорели три только что построенных бомбардировщика), а на летное поле в Кубинке попали две осколочно-фугасные бомбы SC1000 весом 1000 кг. Из утреннего отчета следовало, что, хотя воронки достигали диаметра 30 м, бомбежки не причинили ущерба базировавшемуся здесь 11-му иап. Действительно, осколки не задели ни один из стоявших в Кубинке Як-1. Однако около полуночи летчик Алексеев в условиях плохой видимости был вынужден маневрировать на посадке; он не выдержал направление при пробеге и сломал шасси боевой машины. Перед этим, во время бомбежки, пытались приземлиться мл. лейтенант В.Н. Микельман и политрук Ф.Н. Казаков. Не имея запаса горючего, первый сел в поле, а второй покинул истребитель с парашютом.