Мне пришлось прерваться: по громкой связи объявили, что прямо по курсу замечены нарвалы. Я бросился наверх в безрукавке и шлёпанцах на босу ногу. Хорошо, что не потратил ни секунды на одевание – мне удалось увидеть двух нарвалов на расстоянии метров 12–15, не больше. Они изящно ушли в тёмную воду, и больше мы их не увидели.

Нарвал может спокойно находиться под водой 20 минут, а мы и они шли разными курсами… Мне повезло! Нарвал – редчайший и очень осторожный морской зверь…

Только успел написать про нарвалов, как сообщили о том, что на прибрежном льду слева по борту наблюдается белый медведь. Мы снова бросились на палубу – наблюдать медведя. Я по глупости и неопытности не взял с собой на борт бинокль. Когда показывают медведя, просить у кого-то бинокль – это дохлый номер, да и неудобно. Тогда я поднялся на капитанский мостик, где мне предоставили и бинокль и медведя. Корабль шёл совсем малым ходом вдоль кромки льдов. Вскоре был обнаружен ещё один медведь, а потом, уже прямо по курсу, морж… а потом ещё один морж…

Я стал свидетелем обсуждения, которое проходило на мостике. Медведи были замечены на прибрежном льду, так называемом припае. Это, конечно, очень красиво, но мы как раз пришли в то место, где расположена научная станция и самая северная российская погранзастава и где мы должны оставить наших учёных. Так вот, в данный момент красивый лёд с медведями отделяет наш корабль от берега. Через лёд наши надувные зодиаки пройти не могут. И люди по льду пройти не могут, в том числе и из-за медведей. На мостике обсуждались варианты дальнейших действий. Шутки шутками, а планируемая научная деятельность и дальнейшая экспедиция наших учёных могут не осуществиться.

Дискуссию я не дослушал, потому что в голосах участников зазвенели металлические ноты, всех лишних попросили немедленно удалиться, и я немедленно удалился.

Сейчас мы дрейфуем вдоль всё той же кромки льда и не знаем, какое принято решение.

Но наш дрейф и наше неведение о дальнейших планах было скрашено медведями, которые нас здорово развлекли. Медведи оказались молодой медведицей и довольно крупным медвежонком, который, несмотря на запрет своей молодой матери, целенаправленно пошёл к нашему кораблю. Когда он приблизился к нам метров на 30, на борту началось настоящее ликование. Все, у кого были хоть какие-то фотоаппараты, стали беспрерывно ими щёлкать, все видеокамеры включились, и все просто буквально перевесились через борт и леера. А медвежонок не остановился, он подошел ещё ближе, и ещё ближе, и в конце концов приблизился вплотную к кораблю. Нас же в это время как раз притёрло к ледовой кромке. Юный медведь нам продемонстрировал все свои возможности. Он рычал, вставал на задние лапы, царапал борт. Мать наблюдала за этим с почтительного расстояния, нервничала и была явно недовольна и нами, и своим чадом.

А её парень бегал вдоль борта и продолжал собирать восторженные возгласы, охи, ахи и щелчки фотоаппаратов. Я думаю, как минимум треть отснятого материала будет у всех с изображением этого медвежонка.

Самое смешное – это стремительные миграции людей вдоль борта вслед за перемещающимся по льдине медвежонком. Это было очень забавно, в этот момент люди на борту чем-то напоминали мечущихся по клетке животных в зоопарке. Медведь же был свободен и в своей стихии. Жаль, нельзя было снять нас на видеокамеру с его точки зрения. Вскоре капитан дал небольшой ход, и медвежонок даже бросился в воду и поплыл за нами. Благо поплыл недалеко и неблизко от винтов. Потом он вернулся на лёд и ушёл вслед за матерью в сторону берега.

Сейчас мы едва ощутимо ползём вдоль льдов и не знаем, каким образом наших учёных и их оборудование отправят на берег, но объявили ужин, и поэтому как минимум час можно об этом не думать…

Никак не удаётся отправить предыдущее письмо: все средства спутниковой связи задействованы на высадке научной экспедиции. В данный момент высадка практически завершена. «Профессор Молчанов» смог найти брешь в ледовой кромке и подошёл метров на 150 к берегу. Мелких и крупных льдин очень много, но всё же было принято решение высаживаться на берег зодиаком. Погода испортилась, опустилась низкая облачность, сильно похолодало, полетела морось.

Экспедиция и экипаж в огромные сетки загрузили оборудование и лебёдкой опустили эти сетки в крошечный и утлый по сравнению с большими льдинами катерок, который сделал несколько ходок от корабля к острову. Все мы, остающиеся на борту, попрощались с нашими учёными, которые уже во время прощания, судя по всему, мысленно были уже не с нами, а там, в своих делах.

Орнитолог Мария перед самой отправкой взяла у меня автограф для сына ко дню рождения. Я что-то написал, спросил, сколько ему лет, она сказала, что исполняется 26. Я попросил передать ему привет, а она сказала, что с удовольствием привет передаст, когда сможет позвонить ему в сентябре. Вот такая жизнь…

Наше путешествие сейчас проходит по своей самой северной точке. До полюса остаётся около тысячи километров, многие покорители Севера в своё время не смогли дойти даже до того места, где мы сейчас находимся.

Но их, конечно же, тянул полюс – как тех, кто остался сейчас на берегу, тянут белые чайки, про которых так мало известно науке, тянут неизученные ландшафты островов Земли Франца-Иосифа, тянет ледовый покров этого архипелага.

Грустно далось расставание. Лично мне здорово взгрустнулось…

Не хочу сказать, что мы так сдружились за эти дни, что стали одним сплочённым экипажем, что съели пуд соли и пережили шторма. Причину грусти я вижу в другом. Я же понимаю, что больше никогда здесь, откуда в данный момент пишу, здесь, у кромки льдов острова Земли Александры, не окажусь. У меня не будет на это никакой причины, никакого серьёзного повода, не случится оказии. Или потянет в какие-то другие места – для меня притягательных мест много. А люди, которых мы сегодня оставили на острове, люди, которые проведут здесь, на архипелаге, многие недели и месяцы… Для этих людей многих мест нет. Я же вижу, что их не волнует существование на Земле Австралии или Африки, Турции или Италии. Мне любопытно посмотреть на панду или на кенгуру. Я хотел бы оказаться в джунглях, кишащих попугаями и обезьянами. Я наблюдатель. В смысле флоры, фауны, географии и геологии я просто человек с записной книжкой и иногда с фотоаппаратом. А эти люди внятно и давно уже без всяких сомнений связали свою жизнь с полярными птицами, моржами, следами пропавших полярных экспедиций, с мхами и лишайниками. И по ним видно, что они проживают очень содержательную жизнь. У них есть большая непреходящая любовь к Арктике, и, хотя любовь их безответна, это всё же любовь. Такие люди достойны восхищения, почтения, а иногда и зависти.

Сейчас вечер, 23.40 по московскому времени. Заканчивается 25 июля. О вчерашнем дне расскажу завтра. Вчерашний день – один из самых длинных дней в моей жизни.

Забавно, весной или осенью во время затяжных рабочих недель я часто теряю дни. Бывает, что в пятницу не могу вспомнить среду. Какое-нибудь событие вторника помню, то, что вчера был четверг, знаю, а среду вспомнить не могу. Не за что зацепиться воспоминаниями. Пролетела среда незаметно, и не то что ничего не случилось, но даже ничего существенного не было пережито. А иногда бывает, что по всем ощущениям пора пообедать, а на самом деле уже и ужинать поздно. Такие бывают незаметные дни. Но случаются в жизни… Именно случаются!..