— Ну конечно! — перебил Танис, облегченно вздыхая. — Пар-Салиан и Конклав!

Уж они-то смогли бы…

— …Но я не получил на свое послание никакого ответа, — продолжал Даламар, не обращая внимания на восклицание полуэльфа. — Там происходит что-то непонятное, и я не знаю — что именно. Мой гонец обнаружил, что подступы к Башне блокированы, и это стало для него непреодолимым препятствием, несмотря на его собственную, гм-м…скажем так, эфирную природу.

— Однако…

— Ну разумеется, я буду продолжать мои попытки. — Даламар снова шевельнул плечами. — Но думаю, что рассчитывать на помощь из Вайрета было бы неразумно, хотя они единственные могли бы справиться с Рыцарем Смерти.

— Но есть еще и жрецы Паладайна…

— …Которые еще недостаточно крепки в вере. Только при Хуме истинные жрецы могли призывать Паладайна и, используя его могущество, при помощи священных заклятий, побеждать таких, как Сот. В настоящее время на всем Кринне нет никого, кто смог бы сделать что-то подобное. Танис некоторое время размышлял:

— Китиара стремится к твоей Башне, чтобы встретиться там со своим братом, верно?

— И попытается помешать мне, — напряженным голосом подсказал темный эльф и побледнел.

— Сможет ли она пройти сквозь Шойканову Рощу?

Даламар снова пожал плечами, но Танис заметил, что его спокойствие внезапно стало наигранным, плохо скрывавшим внутреннее напряжение.

— Я полностью контролирую Рощу и не пропустил бы никого, ни живую Китиару, ни мертвого Рыцаря. — Даламар улыбнулся, но без тени веселости. — Твой гоблин, кстати, не прожил бы там и пяти секунд. К сожалению, у Китиары есть «слеза ночи» — талисман, который дал ей Рейстлин. Если он сохранился и у нее хватит мужества им воспользоваться, а Сот пойдет с нею — тогда она, может быть, и выйдет к Башне. Но внутри ее Китиаре придется сразиться с хранителями, не менее страшными, чем обитатели Рощи…Короче, это не твоя, а моя забота…

— Не слишком ли много ты на себя берешь? — с легким презрением спросил Танис. — Дай мне талисман, проводи меня в Башню. Я сумею обойтись с Китиарой как надо…

— Ну да, — парировал Даламар с явным удовольствием. — Мне прекрасно известно, как ты «обходился» с ней в прошлом. Выслушай меня, полуэльф, выслушай и не горячись. Тебе понадобятся все твои силы, чтобы попытаться отстоять город, — к тому же ты позабыл одну вещь — истинную цель Сота. Китиара нужна ему самому, и нужна мертвой. Именно так он мне и сказал. Разумеется, он должен сделать так, чтобы кончина воительницы выглядела достойно. Добившись своего — погубив Китиару и отомстив жителям Палантаса, — он уйдет. На Рейстлина ему в высшей степени наплевать.

Танис почувствовал, как внутри у него все похолодело. Он действительно позабыл о том, чего на самом деле добивался Сот, и теперь, когда Даламар напомнил ему об этом, полуэльф не сдержал дрожи. Китиара сделала много зла: умер Стурм, пронзенный ее копьем, из-за нее погибли и другие, множество людей она погубила, многих еще заставит страдать. И все же она не заслужила той участи, которая ожидала ее. Бесконечная жизнь после смерти, страшное существование в противоестественном брачном союзе с этим чудовищным порождением Бездны, наполненное нескончаемой мукой…

Тьма заволокла его глаза. Почувствовав внезапную слабость и головокружение, Танис представил себя балансирующим на краю пропасти, в которую он готов был сорваться…и вот…

Ему казалось, будто его накрыли черным бархатным покрывалом; он чувствовал, что его поддерживают и направляют чьи-то сильные, крепкие руки.

Затем все куда-то пропало.

Прохладное, гладкое стекло — край кубка или бокала — коснулось губ Таниса.

Крепкое вино обожгло язык и согрело горло. Все еще чувствуя головокружение, полуэльф открыл глаза и увидел над собой озабоченное лицо Чарлза.

— Ты проделал слишком долгий путь, ничего не ел и не пил, — укоризненно сказал старый дворецкий. — Так сказал мне темный эльф. Ты совсем не бережешь себя, господин.

За его спиной проплыло в воздухе бледное, встревоженное лицо Амозуса.

Правитель Палантаса, закутанный в серый ночной халат, напоминал восставшее из могилы привидение, — Да, — пробормотал Танис, отталкивая стакан и делая попытку встать. Он чувствовал, как закачался пол у него под ногами, но все же предпочел сидячее положение. — Ты совершенно прав, Чарлз, мне нужно что-нибудь поесть. — Он огляделся по сторонам. — А где Даламар?

Лицо Чарлза посуровело:

— Кто знает, мой господин? Должно быть, вернулся в свою мрачную обитель.

Нам он сказал, что решил с тобой все вопросы. А теперь, если позволишь, я пойду скажу повару, чтобы он приготовил завтрак.

Дворецкий с поклоном удалился, пропустив в дверях Маркхэма.

— Ты уже позавтракал, Маркхэм? — нерешительно приветствовал его Амозус, весьма озадаченный тем фактом, что какой-то темный эльф считает себя вправе появляться в его дворце и исчезать, когда ему заблагорассудится. — Нет?

Тогда давайте поедим втроем. Какие яйца ты предпочитаешь? Вкрутую? Всмятку?

— Быть может, мы не станем обсуждать эту важную проблему сейчас, повелитель? — ответил Маркхэм, с легкой улыбкой кивая Танису, сомкнутые брови, взъерошенные волосы и измученный вид которого свидетельствовали о том, что полуэльф принес во дворец какие-то ужасные новости.

Амозус вздохнул, и Танис понял, что старый правитель просто пытается оттянуть неизбежное.

— Я недавно вернулся из Башни Верховного Жреца… — начал он.

— Ах, — перебил его Маркхэм, удобно устраиваясь в кресле и наливая себе бокал бренди, которым только что отпаивали Таниса. — Властитель Гунтар сообщил мне, что ожидает столкновения с противником сегодняшним утром. Как идет сражение?

Маркхэмбылдовольно состоятельным молодымрыцаремпривлекательным, беззаботным, добродушным и веселым. Отличился он во время Войн Копья, сражаясь под командованием Лораны, и за доблесть был произведен в Рыцари Розы. Танис, однако, помнил слова своей супруги о том, что Маркхэм сражался хоть и отважно, но как-то равнодушно, почти небрежно, проявляя храбрость вне всякой зависимости от обстоятельств. («У меня все время было ощущение, — говорила Лорана, — будто он сражается просто потому, что в данный момент ему больше нечем заняться». ) Теперь же беспечный тон молодого человека заставил Таниса припомнить эту оценку, и он нахмурился.

— Не было никакой битвы, — отрезал полуэльф. При этих его словах на лице Амозуса расцвела столь комическая улыбка облегчения и надежды, что Танис едва не расхохотался, и лишь мысль о том, что смех этот будет скорее истерическим, нежели веселым, помогла ему совладать с собой. Маркхэм лишь слегка приподнял брови:

— Не было битвы? Что же, противник еще не подошел?

— О, противник-то подошел, — с горечью пояснил Танис. — А потом пошел себе дальше. Мимо. Вернее, пролетел. Фьюить!.. — Он показал руками, как пролетела над его головой Цитадель.