А если она перед самым его оргазмом вдруг говорит чёткое и недвусмысленное «нет»? Сколько в такой ситуации ему даётся секунд, чтобы остановиться? Пять? Три? Одна? Спуск!..

Когда эту ситуацию попросили прокомментировать известную журналистку Кэтлин Паркер, она написала: «…кастрация Американского мужчины близка к завершению, и посыл (Верховного суда Калифорнии) вполне очевиден: что бы мужчины ни делали, они всегда будут виновны. Как правильно выразил дух нашего времени 15-летний друг моего сына: „Женщины – хорошие, мужчины – плохие“. Джон не был виновен в изнасиловании; он виновен лишь в том, что он – мужчина. Если бы я была парнем, я подыскала бы для себя другую страну».

Ну действительно, как этим бешеным удаётся подминать мир под себя? Распространять своё бешенство, как инфлюэнцу – воздушно-капельным путём? Может быть, с помощью постоянно брызжущей слюны?

Нет, товарищи. Так же как ленинцам – с помощью прессы. Либеральной, демократической прессы. Американская интеллигенция, окопавшаяся в ней, с восторгом воспринимает любые идеи, направленные на разрушение старых, отживших, патриархальных, реакционных устоев.

Один из феминотезисов, проштампованных прессой в американских мозгах: «Семья для женщины – самое опасное место». Для продвижения этого идеологического слогана феминосектантки:

а) ведут спецпропаганду;

б) используют как придуманную ими самими статистику (см. следующую главку «Сосущие из пальца»), так и статистику, искусственно организованную.

Разберёмся по порядку.

а) Спецпропаганда

Как можно доказать то, чего нет? Спросите у Геббельса. Был бы жив министр рейхспропаганды, он бы на пальцах объяснил. Но поскольку доктор Йозеф давно покинул наш лучший из миров, обратимся для ответа на этот вопрос к опыту американских бешеных. (Не спотыкайтесь, пожалуйста, каждый раз об это слово. Не стоит думать, будто называя радикалок половой борьбы «бешеными», я хочу их обидеть. Нет, «бешеные» – никакое не оскорбление, а политический термин из истории Великой Французской революции. Так называли очень-очень преданных своим идеям революционных борцов. Ну, вы понимаете…)

Итак, как дать понять нации, что её просто захлестнуло семейное насилие, то бишь – перевожу для ясности – насилие мужчин над женщинами? Элементарно: нужно часто и односторонне рассказывать об этом в газетах. Всегда о насилии мужей над женами и никогда не наоборот. Если бы в газетах писали только об одних похолоданиях, совершенно игнорируя повышения температуры, через пару лет население было бы убеждено: глобальное потепление – миф, мир стоит на пороге ледникового периода.

Но частота рассказов и односторонность – ещё не всё. Для правильного приготовления блюда по имени «пропаганда» необходимо строго соблюдать рецептуру. А именно: ни в коем случае не добавлять приправу по имени «детализация». И непременно добавить усилитель вкуса по имени «обобщение».

То есть ни в коем случае нельзя писать, что в 96% случаев смертным боем бьют своих жён социальные низы – алкоголики, негры, латиносы, психически больные, нелегальные иммигранты, безработные. Во-первых, это неполиткорректно по отношению к убогим и нуждающимся в защите, а во-вторых, не отвечает поставленной задаче. Поэтому писать надо не «безработный афроамериканец», а «мужчина». Цвет мужчины не должен быть упомянут ни в коем случае. И тогда всё, что творят цветные маргиналы, мы перетянем на всех мужчин, в том числе на целевую группу – белых преуспевающих американцев. Что и требовалось доказать.

Далее. Если описывается какое-то преступление, то вместо слова «преступник» нужно писать «лицо кавказской национа…» ой, простите, это я чего-то не из той оперы… нужно писать «мужчина». Запомнили? Не «преступник», а «мужчина». И тогда слово «преступник» будет ассоциироваться у читателя со словом «мужчина». Преступник – это мужчина. Не женщина.

Далее. Как отмечают непредвзятые исследователи, по правилам феминопропаганды в одной статье (одном интервью) ни в коем случае нельзя смешивать темы – и в особенности темы семейного насилия и лесбийских браков. Потому что в гетеросексуальных парах избиения встречаются в пять раз реже, чем в лесбийских. Если это всплывет, будет подорвана пропаганда целого идеологического крыла феминизма. Своих гасить нельзя, мы – одна банда, и враг у нас – общий…

Далее. Если в статье идёт речь об описании ситуации вообще, например, в аналитическом материале про семейное насилие, то, описывая жертв, к слову «женщины» полезно добавить «и дети». Мимоходом. Так оно сильнее сработает. Однако сильно педалировать детскую тему ни в коем случае не стоит, поскольку известно, что матери бьют детей в три раза чаще, чем отцы.

Известная феминистка Робин Морган – Геббельс в юбке – так объяснила генезис феминистической пропаганды: «Я думаю, что демонизация и очернение мужчин в средствах массовой информации – достойный и стимулирующий политический акт, потому что угнетённый класс имеет право на классовую ненависть к своим угнетателям».

Ясно, что подобная массированная пропаганда не могла пройти бесследно. Успех пропаганды определяется по реакции общественного мнения. Вот пример такой реакции: несколько лет назад законодатели Вирджинии решили поместить в брачных свидетельствах, выдаваемых тамошними ЗАГСами, особую надпись, предупреждающую – как на сигаретных пачках о вреде курения. Надпись в брачном свидетельстве должна была предостерегать молодых мужей о недопустимости насилия над только что приобретёнными женами. Потому что самое опасное место для женщины – не Гарлем ночью, а собственный дом. А главный тиран – муж.

б) Особая статистика

Кажется, Марк Твен писал, что есть три вида лжи: просто ложь, наглая ложь и статистика. Он жил давно, а то бы непременно внёс в реестр четвёртый вид лжи – феминистическую статистику. Как она приготовляется?

Во-первых, в основу артикулируемых феминистками цифр ужасающего семейного насилия ложатся признательные показания самих мужчин. Признание – царица доказательств, помним, да?.. Как вариант: вместо актов насилия феминистками учитываются звонки о них – все звонки в полицию от женщин с сообщением о насилии. Хотя почти 90% подобных звонков – вовсе не сообщения об изнасилованиях или избиениях, а извещения о ссорах без применения физического насилия либо способ побольнее отомстить мужу.

Во-вторых, анонимные опросы. Тут есть, где разгуляться – можно выбросить за ненадобностью из опросных листов сведения о пострадавших при семейном насилии мужчинах (их практически столько же, сколько пострадавших женщин) и оставить только сведения о пострадавших женщинах. А ещё проще вообще не вписывать в анкеты подобные «политически ошибочные» вопросы – о насилии женщин по отношению к мужчинам. Мужчин спросим в анкетах, как часто они избивают своих жён, женщин – как часто их избивают мужья.

Третье. Сведения из «бабоубежищ». Есть в Америке такой общественный институт – убежища для женщин, подвергшихся мужскому насилию. Бабоубежища делают деньги на избитых женщинах, и чем большее число женщин считаются избитыми, тем лучше для бабоубежищ. Кроме того, поскольку бабоубежища предназначены только для женщин, пострадавших от мужчин, ясно, какая у них может быть статистика. И какой быть не может…