– Я не оправдываю Джесс, – сказал Фрост, – но то, что сделал с ней Руди, было гораздо хуже.

– Я уже говорил. Руди был со мной.

Фрост помотал головой, словно пытаясь стряхнуть с себя всю эту ложь.

– Не хочешь рассказывать мне о Руди, тогда расскажи о Хоуп. Я знаю, что она сделала с дочерью. Могу представить, как это подействовало на Руди.

– Хоуп, – процедил Фил. – Вот уродина.

На одной из фотографий был снят Руди с младенцем на руках. Половина фотографии была оторвана, и в рамке оставалось пустое место. Фрост предположил, что раньше на снимке была и Хоуп и что Фил вычеркнул свою невестку из памяти.

– Ты ее не любил?

– От нее были сплошные проблемы. Она была как доктор Джекилл и мистер Хайд[53]. От нее всего можно было ожидать. Она могла быть веселой, носиться по дому с такой энергией, что хотелось выключить ее, а в следующую минуту забиться в темный угол, да так, что клещами ее оттуда не вытащишь. И когда она становилась такой, она превращалась в ведьму. Ну в том смысле, что она орала на Руди. Обзывала, бросала ему в лицо всякие гадости. А еще била. Один раз она полоснула его ножом, прямо по груди. У него до сих пор шрам.

– Ножом, – произнес Фрост. – Что-то у них слишком много ножей.

Фил остался спокоен, не отреагировал на ехидное замечание. Его слезящиеся глаза не моргали. Он продолжал курить.

– Не знаю, почему Руди подцепил ее, – продолжил он после долгого молчания. – Он был привлекательным парнем. Да и сейчас такой. Мог бы найти себе кого-нибудь получше Хоуп. Если хочешь знать мое мнение, она манипулировала им. Она знала, за какие веревочки надо дернуть. Если он заговаривал о разводе, она становилась чокнутой, плакала и кричала, что жить без него не может. Говоришь, жестокое обращение – это все мужья? В этом случае мужа мучила жена. Ну и тварь она была. Психопатка.

– А Рен?

Глаза Фила наполнились слезами. Он был дядюшкой, который все еще скучал по своей племяннице.

– Ну Рен была ангелом. Ее личико светилось, как лучик солнца. Мне плевать, что ты думаешь о моем брате и о том, что он сделал. Он любил эту девочку. Если бы ей понадобилась кровь, он бы взрезал себе вены, чтобы спасти ее.

– Так что случилось на самом деле? – спросил Фрост.

Выражение на лице Фила стало жестким, взгляд – отсутствующим.

– Врачи сказали, что у Хоуп была тяжелая форма постродовой депрессии. А еще биполярное расстройство. Они наговорили кучу умных слов, но я считаю, что она просто была злой. И завидовала Рен. Завидовала этой нежной, красивой девчушке, которой еще и года-то не было. Ведь она завладела всем вниманием Руди. И Хоуп хотелось отобрать ее у него. Вот и все. Она не могла вынести, что Руди счастлив. Поэтому придушила собственную дочь, а потом трусливо покончила с собой.

Собака на полу вынырнула из дремы и рыкнула. Фил щелкнул пальцами, успокаивая ее.

– В три сорок две ночи, – проговорил Фрост.

– Ну, скажем, глубокой ночью.

– А что было с Руди потом? – спросил Фрост.

– С Руди? Он остановился.

Фрост было озадачен.

– В каком смысле?

– В тот день для Руди остановилась жизнь. Время. Все остановилось. Он как будто оцепенел, понимаешь? Уволился с работы. Он был оценщиком, и у него это хорошо получалось – он здорово умен, – но потом его стало воротить от работы. От всех, кто знал, что произошло, от сочувственных взглядов. Для него это было слишком. Он нашел непыльную работенку оператора по вводу данных в «Бэнк оф Америка», где никто ничего о нем не знал. И переехал сюда, ко мне. Он просто… остановился. И больше не включался. Много лет. Пока…

Фрост встрепенулся.

– Пока что?

Фил молчал, как будто осознал, что и так сказал слишком много. Но это уже не имело значения. Фрост точно знал, когда Руди Каттер вернулся к жизни.

– Пока не встретил Нину Флорес, – сказал он.

Когда Фрост подъехал к своему дому на Рашн-Хилл, на ступеньках его ждала Иден Шей. Она сидела, положив стиснутые руки на колени. Сегодня она была без косметики, Ее волосы, обычно такие пышные, выглядели поникшими. Фрост взял с приборной панели «Субурбана» спящего Шака и сел на ступеньку рядом с Иден. Она на дюйм отодвинулась от него.

– Слышали о Джесс? – спросил он.

Она кивнула, не глядя на него.

– Мои соболезнования. Я знаю, что она много значила для вас.

Фрост промолчал. Он заметил, как она отодвинулась, и понял, что она намеренно сохраняет между ними дистанцию. Она была полной противоположностью Табби. Она не взяла его за руку, не обняла за плечи.

– Хотите пройти в дом? – спросил он.

– Конечно.

Фрост поднялся по лестнице. В доме он спустил кота на пол, и тот быстро исчез. Обычно, когда приходили гости, кот держался рядом, словно стремился участвовать в беседе, сегодня же он повел себя иначе. Истон услышал, как он, цокая когтями, взбежал по лестнице и устремился в свое любимое убежище, в гардеробную.

Иден прошла в эркер. Она была подавленной. Он открыла дверь, вышла на патио и остановилась у перил, откуда открывался вид на склон холма, город и залив.

Фрост вышел вслед за ней.

– В чем дело?

– Думаю, вам следует остановиться. Не преследовать Каттера. Пусть этим занимаются другие детективы.

– Почему?

– Потому что это опасно, – ответила она. – Разве то, что случилось с Джесс, не достаточное доказательство?

Фрост считал, что все это не имеет никакого отношения к Салседе.

– Иден, что происходит?

– Меня нашел Каттер.

Фрост потянулся, собираясь взять ее за плечи, но она отстранилась. Создавалось впечатление, будто она снова в подвале, шарахается от любого прикосновения, подозревает всех и каждого.

– Вы в порядке?

– Нет, не в порядке.

– Он угрожал вам?

– В этом не было надобности. Он знал, как меня найти. Он знал, где я живу. Он не смог бы яснее донести до меня свою мысль. Если бы я не помогла ему, я стала бы следующей.

– Что он хотел от вас?

Иден повернула голову и на этот раз посмотрела Фросту в глаза.

– Он хочет знать о вас все.

– Обо мне? А что именно?

– Все. То, что я о вас узнала. То, что вам известно о нем и о деле. Он хочет знать, насколько близко вы подобрались.

– Никуда я не подобрался.