Сети Второй ощерился, одним махом пересек зал и оказался перед ней.

– Перед фараонами падают ниц. Я – живой бог! Разве тебя не учили? – проговорил он с угрозой. А затем ухватил Магдалину за плечо и рванул вниз. Она вскрикнула и, не успев подняться из книксена, пала на колени.

– Так-так! – фараон злорадно потер руки и отступил. – Сдается мне, ты в гневе! А синий свет будет? – он вынул из кармана жилетки очки с круглыми затемненными стеклами и нацепил их на нос, сразу став похожим на слепого. – Ну-ка, я хочу взглянуть, на что ты способна.

– Раз вы столь осведомлены, государь, – Магдалина сейчас же поднялась, отряхнула колени, и с вызовом поглядела на фараона, – то отдаете себе отчет, что я – не ярмарочная фокусница.

Фараон приподнял очки и пристально поглядел ей в глаза.

– А ты? Отдаешь себе отчет, кто ты есть на самом деле?

Магдалина тряхнула головой, убирая с лица разметавшиеся пряди волос.

– Государь, в России остались мои младшие кузены: Адам и Каин. В чем бы меня ни обвинили, – они всего лишь дети, и на них нет никакой вины.

– Кузены остались в России? – фараон хмыкнул, выпятив нижнюю губу, сложил очки, убрал в карман. – Мне не доложили.

– Я вас прошу! – Магдалина склонила голову. – В вашей власти вернуть их…

– Куда вернуть, Эльвен? – удивился Сети Второй. – Кому вернуть? Тебе?

Магдалина не ответила. Действительно – кому? Матвей Эльвен мертв, о судьбе тети Эмили ничего не известно, остается лишь уповать, что она поправилась. Собственное же будущее вырисовывалось весьма туманно. Заглянуть в него помогла бы фигурка леопарда, но артефакт-прорицатель вне досягаемости.

Ей не удалось утаить свое смятение от Сети Второго.

– Юная вестница в растерянности. Она успела обагрить свои перышки кровью, но до сих пор не уяснила, что важно, а что – прах, что вечно, а что – сиюминутно.

– Вестница? Что это означает? – нахмурилась Магдалина.

Фараон отошел к картине, висящей между окнами. Жестом подозвал Магдалину.

– Старик Тициан назвал свою работу «Новый Прометей», но мне радует слух ее второе, неофициальное название… – Сети Второй зажмурился и со смаком проговорил: – «Светоносный».

В отличие от «Фив в огне», выполненной в горячих тонах, каждый мазок «Нового Прометея» напоминал иголку серо-голубого инея. В глазах Магдалины отразилась синева полотна, на котором нагой мужчина с лицом страдальца изливал из ладоней газовое свечение в сторону тянущих к нему руки людей. А с небес на страдальца взирали яростные лики, сформированные грозовыми тучами.

Эта картина тоже пугала, хоть Тициан и не наделил свои краски «особой энергией», как это сделал «экспериментатор» Леонардо.

– Наш мир был обречен: он исчерпал себя, и высшие силы приговорили его к уничтожению, – фараон провел пальцем по золотым завиткам на раме картины, – но вопреки запрету высших явился могущественный вестник или же ангел, если ты предпочитаешь греческий язык, и разделил с людьми свою «особую энергию». Тебе ведь известно, насколько важна «особая энергия» для существования мира?

– Да, государь, – ответила Магдалина. – Она создает «давление», которое не позволяет нашему миру быть поглощенным иной Вселенной. В древности носителями магии были реликты эпохи сотворения мира – драконы, виверны, великаны. Сейчас, как выяснилось, это же свойство присуще некоторым людям.

– Садись, «пять», – небрежно отозвался фараон. – Высшие силы наложили на Светоносного проклятие и нарекли Врагом всего сущего. Невиданное ханжество с их стороны! Ведь ангел всего лишь желал подарить полюбившемуся миру и его обитателям еще один шанс. Однако теперь мы все – на особом счету у Высших. Они не упустят возможность прихлопнуть нас ладонями, словно моль, и завершить ту симфонию разрушения, исполнению которой некогда помешал Светоносный.

– Вы великолепно разбираетесь в искусстве, государь, – Магдалина уже взяла себя в руки. Она поняла, что Сети Второй – вроде ее кузена Каина, только в оболочке взрослого. Безусловно – негодяй, к которому нельзя поворачиваться спиной и который не потерпит проявлений слабости с ее стороны. Ситуация усугублялась тем, что в случае с Сети Вторым к нраву «плохого мальчишки» примешивался опыт и испорченность взрослого, а также – ощущение вседозволенности, вызванное высочайшем положением.

– Беда в том, что мне безынтересно искусство, – фараон презрительно поджал губы. – Я постигаю историю написания и смысл любой картины, стоит мне единожды взглянуть на нее. С книгами – то же самое. И с музыкой… я умею играть на любых инструментах так хорошо, что процесс становится невообразимо скучным. – Он быстро взглянул на Магдалину. – Ты мне не веришь?

Магдалина не стала врать.

– Простите… – она потупилась.

– Охамевшая соплячка! – фараон ухмыльнулся, блеснув широкими передними зубами. – Подойди к роялю! Сейчас и ты с моей помощью забренчишь, как Чайковский!

– Увы, я полагаю, что это невозможно. Я не знаю нот, и у меня совсем отсутствует музыкальный слух.

– Не сметь перечить повелителю! Подойди, кому сказано!

Магдалина вздохнула и выполнила приказ. Фараон встал с ней рядом, положил унизанные золотыми перстнями руки на клавиши.

– Играй! – потребовал он.

Магдалина ткнула пальцем наугад. Нажала одновременно на две соседние белые клавиши.

– Ага! Большая секунда! – одобрил фараон. – Мой любимый интервал. Звук наполнен тревогой и страхом, но в нем содержится и малая доля надежды. Ты ощущаешь?

– Нет, государь.

– Зря, именно так сейчас звучит твое сердце. Я поддержу его пульс. Добавлю чуть простора и тепла.

Фараон сыграл два сильных аккорда. Магдалина без принуждения добавила несколько нот.

– Вот видишь! – встопорщил усы Сети Второй. – В тебе живет гармония!

– Кто такие вестники, государь? – спросила Магдалина, убрав руки с клавиш.

Сети Второй ответил без раздумий:

– Существа иного, более высокого, энергетического уровня, чем человек. Задача вестников – присматривать за множеством обитаемых миров в этой и в других Вселенных, – и он сыграл еще несколько аккордов; Магдалина поняла, что, вопреки заверениям, фараон обожает музицировать. – Эта упорядоченная и высокоорганизованная структура требует постоянного надзора. Прочитай – у Пенроуза и у Эльвена об этом достаточно доступно и убедительно изложено. Поражаюсь и восхищаюсь прозорливостью этих ученых мужей. – Он искоса взглянул на Магдалину. – Как ощущение? Осознаешь свою исключительность?

– Я не вестница, – она покачала головой. – Я – человек. Того, на что я способна, не всегда достаточно, чтобы защитить себя или своих близких.

Фараон опустил на клавиши крышку, затем осторожно присел на нее, пытливо заглянул Магдалине в лицо.