Она понимала, что так надо, что иного выхода нет. Мсье Кабаррюс, действительно благодарный за нешуточную помощь, подсказал им самый лучший вариант. Но что вышло? Она обладала целым флотом, а все ее путешествия укладывались в ежедневный маршрут от дома до рынка. Она была богата, а вынуждена строить из себя переселенку скромного достатка. И как же ей осточертел этот рынок!

В тот день Анжелика была вполне готова серьезно поговорить с Адрианом. Она специально ждала его, а он так и не притронулся к еде, попрощался, встал и ушел. Все ее невысказанное неудовольствие так и осталось при ней — в первый день, во второй, через неделю и через две. И когда Адриан появился, мрачный, усталый, черный от пыли и, вероятно, невеселых мыслей, она была не в лучшем состоянии.

— Я больше терпеть этого не намерена, — заявила девушка.

— Подожди, милая Жанетта, — хмуро отмахнулся Адриан. — Я только чемоданы спрячу да умоюсь.

Анжелика вскипела.

— Не называй меня так!

Адриан с размаху бросил чемоданы в угол.

— Чего ты от меня хочешь?! Дай мне хотя бы умыться!

Анжелика опешила.

— Не ори на меня, Жан Молле! То, что я весь день на рынке торчу, а ты вино хлещешь да шлюх на лодках целыми днями катаешь, не дает тебе право…

Брови Адриана взлетели вверх, и он кинулся к ней.

— Что?!

— Убери от меня руки! — взвизгнула Анжелика.

Он недоуменно замер, и она тут же перешла в наступление.

— Что, пользуешься тем, что за меня некому заступиться? Будь мой отец жив, ты бы на цыпочках перед ним ходил!

Глаза Адриана побелели от бешенства.

— Я тебя пальцем не тронул! При чем здесь твой отец?!

Тогда Анжелика, уже не в силах выразить то, что ее переполняло, схватила фаянсовое блюдо и со всего маху шваркнула его об пол.

— Ого!

Адриан хлопнул глазами, но смотрел он уже не на нее. Анжелика поняла, что это «Ого!» сказал не ее так называемый супруг. Она повернулась и замерла. На пороге стоял председатель их секции коммуны гражданин Бертран, с ним какой-то чиновник, офицер и два рослых вооруженных гвардейца.

— Ну вот! — Председатель повернулся к чиновнику: — А вы говорите, что у них фиктивный брак. Лично я, пока под окнами стоял, ничего фиктивного не услышал. — Ему было весело.

— Мне так донесли. — Чиновник с неудовольствием шмыгнул носом.

Адриан взял Анжелику за плечо, отодвинул, выступил вперед и спросил:

— Что вам угодно, граждане?

Председатель секции вздохнул.

— Ну, поскольку оснований подозревать вас в фиктивных отношениях нет, один вопрос уже снят. А вот второй!.. — Он сделал долгую театральную паузу.

— Что за вопрос? — не выдержала Анжелика.

Председатель секции развел руками.

— Вашего мужа, гражданка Молле, призвали в армию.

Анжелика открыла рот, повернулась к Адриану. Он тоже смотрел на нее — совершенно растерянно и даже как-то по-детски.

— Времени на сборы дать не могу, гражданин Молле. — Председатель вздохнул. — Берите провизии на сутки и отправляйтесь служить Отечеству.

Анжелика тряхнула головой и заявила:

— Вы что-то перепутали, гражданин Бертран. В армию берут лишь холостых мужчин, не имеющих постоянных занятий.

— Уже не только. — Председатель развел руками. — Если бы вы ходили на заседания секции, то знали бы, что принято новое решение. Теперь Отечеству должны послужить и все бездетные мужчины. У вас же еще нет ребенка?

Анжелика растерянно мотнула головой.

Вперед выступил офицер и сказал:

— Не задерживайте нас, гражданин Молле. Берите провизию и идите за мной.

Анжелика глянула на гвардейцев и наконец-то поняла, что все это всерьез. Она сунула в руки Адриана хлеб, сорвала с крюка окорок, достала из ящика пару луковиц… а его уже брали под руки.

— Так что, Жанетта, — иронично проронил Адриан, глядя ей в глаза, — поцелуешь меня на прощание?

Анжелика втиснула ему в руки луковицы и с чувством выдала:

— Не заслужил.

Адриан пожал плечами, хрустя по битому фаянсу, двинулся к выходу.

Лишь у дверей он обернулся и заявил:

— Будь примерной женой, Жанетта. Не хочу, чтоб ты тут без меня что-то утратила.

Дверь хлопнула, и Анжелика бессильно осела на стул. Ей давно не было так плохо.

Лишь теперь Аббат мог приступить к реализации основной части плана. Как же долго он ждал этого момента! Первым делом этот хитроумный человек выдвинул вперед Робеспьера с проектом обязать общество предоставлять своим членам права на социальное обеспечение, образование и труд. Аббат пока не представлял, к чему это приведет в далеком будущем. Но он знал, что финансы немедленно перетекут от частных лиц в руки власти, а значит, к нему. Пока же Аббат продолжал блокировать главное: деньги.

Уже 17 июня были временно закрыты обменные пункты. Затем красный священник Жак Ру предложил ввести в конституцию смертную казнь за ростовщичество. Чуть позже он заявил, что революция требует обезглавливать всех спекулянтов и паникеров, создающих запасы продовольствия.

Ясно, что в таком виде предложения не прошли, но идея была посеяна. Вскоре с подачи «бешеных» на пристани Святого Николая прошли беспорядки из-за цен на мыло, и дело пошло. 26 июня был принят декрет, обязавший всех граждан, имеющих запасы предметов первой необходимости, сообщать об этом в муниципалитет. Альтернатива одна — гильотина.

Понятно, что парижские коммерсанты впали в ступор. Уже на следующий день биржа, то самое место, где такие запасы официально выставлялись на продажу, была закрыта. Рынок стал полностью черным.

Важность этой меры переоценить было невозможно. Всего за сутки примерно пятая часть всех коммерсантов вообще ушла из политической жизни. Каждый понимал, что формально он преступник. Высовываться из-за того, что ему не понравилось то или иное решение местной коммуны, уже никто не мог. Та доля власти, которую потеряли эти беглецы, досталась людям Аббата.

Да, протестовали коммуны Марселя, Нима, Тулузы, Бордо и Лиона, подконтрольные жирондистам. Восстала вся Нормандия, не согласная с решениями «бешеного» конвента. Успешно воевали с республиканской армией Вандея, Мэн и Луара. Англия объявила блокаду всех французских портов.

Но вот парадокс!.. Чем хуже становилась жизнь людей, тем лучше чувствовала себя революционная власть. Чем меньше было зерна, чем дороже оно становилось, тем больше значили для каждого француза те фунты хлеба, которые он получал благодаря якобинцам, по фиксированной цене.

Пора было наводить порядок на вершине пирамиды власти. Переворот, произведенный Спартаком, оказался слишком быстрым. Поэтому он выбросил на самый верх не совсем тех людей, которые были нужны Аббату.