- Дядя тебе не все рассказал, Паша. О главном, видимо, умолчал. 

- О чем, о главном? - навострил Тараканов уши. 

- О том, что я люблю Давида, а он любит меня. 

- Из-за пивоварни любит! 

- Нет, Паша. Просто любит, по-настоящему. Так бывает иногда. И у тебя, может, тоже будет. Хотя, я что-то сомневаюсь. 

Я толкнула коляску и быстро зашагала по дорожке сквера. Обернулась на пути и произнесла: 

- И я даже если за Давида замуж не выйду, за тебя бы не пошла даже под дулом пистолета! Помни это, Тараканов, и можешь и дальше искать себе невесту. К Гузеевой вон сходи, там тебе быстро под стать подберут. 

Рассмеявшись, я ускорила шаги и направилась туда, где меня действительно любили. И туда, где был тот, кого так любила я. 

Моя история началась странно и неожиданно. Но если бы кто спросил, согласилась ли бы я повторить все еще раз, я бы без сомнения ответила «да!». Потому что судьба наградила меня тем, что сейчас было дороже всего на свете, и я не собиралась это счастье отпускать.     

Никуда и никогда. 

- Красное или белое? 

Я листал винную карту ресторана, куда пригласил Агату отметить нашу первую годовщину свадьбы. И, в ожидании ответа, поднял глаза на жену. 

Как же незаметно пролетел целый год! Год, полный узнавания друг друга, притирки (весьма бурной, надо сказать) и, что самое главное, любви. Поразительно, но двенадцать месяцев тому назад я даже представить себе не мог, что окажусь вообще женат. Особенно - на Агате. Особенно - по любви. 

- Я… не буду, - ответила жена и посмотрела на меня как-то странно. 

Я внимательно вглядывался в ее лицо, пытаясь понять, что она хочет мне этим сказать. 

Даже спустя год совместной жизни, я не всегда мог угадать ее мысли. А она - не всегда умела открыто их озвучивать. Я понимал, что во многом ей до сих пор трудно перестроиться и победить в одночасье старые страхи. 

Когда-то она казалась мне невыносимой избалованной принцессой. Теперь я понимал, что за этим стояло одиночество и нехватка любви. И я знал, что смогу все это исправить. Потому что хочу. Потому что мне безумно нужна эта женщина, внутри которой прячется ранимая трогательная девочка. 

- Почему? - наконец поинтересовался я. - Здесь прекрасный выбор вин, в том числе наша новая марка… 

- Леша, я беременна. 

От неожиданности я поперхнулся. Уставился на Агату неверяще, боясь, что мне это только послышалось. 

Ранее мы говорили о детях только в перспективе. Я, признаться, ужасно завидовал Штерну с его двумя малышариками, но старался не давить на жену. Понимал, что до всего надо дозреть. 

Тем более, что до результата днк мы все (я и Агата, Дав и Маша) находились в подвешенном состоянии. И я боялся реакции Агаты на то, что могу оказаться отцом детей другой женщины. Но, к счастью для всех, обошлось. И теперь я мог с чистой совестью наслаждаться своим семейным счастьем. 

Которое без детей все же было не полным. И вот теперь Агата говорила мне, что она… беременна? 

- Как? - спросил я. - Ты же принимала таблетки… 

- Я перестала их пить два месяца назад. 

- Почему? 

- Потому что… потому что вижу, как тебе нравится возиться с детьми Давида и Маши. И что ты хочешь своих. 

- А ты? 

- Я тоже хочу. Только… 

Она замялась, нервно теребя в руках салфетку. Я нахмурился. Неужели Агата забеременела только потому, что детей хотел я? 

- Я боюсь, - наконец сказала жена. 

- Чего? Родов? 

- Нет, - Агата шмыгнула носом, продолжая терзать несчастную салфетку. - Я боюсь, что стану толстая и некрасивая и ты меня разлюбишь. 

Тут я охренел окончательно. Все же жена порой не переставала меня удивлять. 

- Родная… - я коснулся ее ладони и, переплетя наши пальцы, поднес руку Агаты к своим губам. - Как я могу разлюбить женщину, которая носит моего ребенка? 

- Но я буду толстаяяя, - снова всхлипнула она. А я вдруг с нарастающей эйфорией подумал: ну точно беременная! 

- Ты будешь самая красивая будущая мамочка, - поправил я. - И я не разлюблю тебя, даже если ты станешь весить целый центнер. Хотя лучше бы, чтобы до этого не дошло - тогда я, боюсь, не смогу носить тебя на руках. 

Агата улыбнулась в ответ на эту речь, а у меня внутри растеклась теплота. Господи, неужели скоро мы и взаправду станем родителями? 

- Это все, что тебя беспокоило? - спросил я, стирая свободной рукой слезы с лица жены. 

Она кивнула. 

- Глупая, я люблю тебя, - просто сказал я. 

А после паузы добавил: 

- Ты уже сказала отцу? 

Агата помотала головой. В последнее время они общались нечасто. Казалось, эта, изменившаяся Агата, была не в состоянии простить отцу отсутствие чувств с его стороны. Зато теперь появился отличный повод для того, чтобы перешагнуть старые обиды. 

И, когда мы вернулись из ресторана, я первым делом позвонил Полянскому и попросил приехать. 

- Кого могло принести так поздно? - спросила Агата, когда в дверь нашей квартиры позвонили. 

Я ничего не ответил. Просто молча пошел открывать, а жена последовала за мной. 

- Папа, - удивленно сказала она секундой позже, когда тесть шагнул в прихожую. А потом молча сделал то, отчего у меня самого по спине пробежали мурашки. Он обнял свою дочь. 

- Дочка, я так рад, что у меня будут внуки, - сказал Полянский сдавленно, а Агата вдруг вцепилась в него крепко и заплакала. 

И в этот момент я понял, что поступил правильно. Потому что все, что было нужно этим двоим - это поговорить. Обо всем том, о чем молчали годами. И высказать друг другу то, что не умели или боялись сказать. 

И когда позже на кухне Агата суетилась, наливая отцу чай, я почувствовал полное умиротворение. Наконец все было по-настоящему счастливо и правильно. 

А впереди нас с Агатой ждало еще столько радостного и интересного! Того, ради чего стоило жить…

Эмма и Филипп умудрились пронести на свадьбу дяди Саши и Тани каких-то лизунов, которых увлеченно бросали всюду. В лепнину стен загса, друг в друга, даже в гостей. Мне приходилось их постоянно одергивать и окрикивать. Но трехлетние близнецы (шилопопики, как их называл дядя) очень быстро забывали наказы родителей и продолжали свои шалости.