Мужчина рядом с Плющом весь съежился, глядя на растение, которое обернулось вокруг ее запястья. Его дружок рядом с Харли побледнел, увидев у той в руках маленький металлический мячик, раскрашенный, словно детская игрушка.

Селина подошла ближе, потуже затягивая кнут. Фальконе напрасно пытался снять его с распухшей шеи.

Она провела когтями по его спине, рассекая ткань пиджака и клетчатой рубашки под ним. Перед ней предстала плоть, покрытая волосами и потом.

– Ист-Энд – мой.

И всегда был ее.

Несмотря на затянутый вокруг шеи кнут, Фальконе закричал, когда она провела когтем по позвоночнику, кожа разошлась и хлынула кровь.

Она взмахнула запястьем и кнут распустился, освободив Фальконе.

Он метался и ревел.

Селина отчеканила:

– Радуйся, что эта была спина, а не язык.

И направилась к двери. За ней следом отступали Харли и Плющ. Ухмыляясь, они все еще целились в Фальконе и его парней.

– Пожелай им спокойной ночи, Плющ, – сказала Селина и поплыла к выходу из бара. Позади нее, как дрессированные псы, трусили приспешники Джокера.

Плющ хихикнула, нежно и сладко.

– Спокойной ночи.

Что-то мягко, как лепесток, приземлилось на пол. Послышалось шипение, а потом – крики и рев.

Когда Харли и Плющ вышли в ночь, следуя за Селиной, в баре все стихло. Когда они проснутся, то будут умирать от головной боли. И поймут, что она не вызвала в бар ГДГП, пока они были без сознания.

Жаль только, что она не увидит лицо Фальконе, когда он придет в себя. Когда поймет, что его царствованию пришел конец, особенно после того, как она его унизила.

Харли шла впереди, слегка подпрыгивая на покрытом трещинами тротуаре, Плющ взяла Селину под руку:

– И что будет дальше?

Селина всматривалась в линию горизонта на севере.

– Они встанут на колени.

* * *

Гордон час не снимал полицейское оцепление с места побега, чтобы Люк успеть все изучить. Его костюм анализировал каждую деталь: газ, которым Плющ усыпила охранников, взрывчатку, которую Харли заложила под бетонные стены. Заправляла всем Женщина-Кошка.

Она перешла все границы. Перешла все возможные границы.

Внутри заключенные стучали по решеткам, дразнили его, пока он шел к выходу, а за ним следовал Гордон. Кто-то даже плюнул в Гордона, но полицейский это проигнорировал.

– Им все сходит с рук, – процедил Гордон. – И сейчас они просто проверяют, насколько далеко вообще можно зайти.

Люк это и сам знал. Но Женщина-Кошка предупредила его, что в Готэм стягиваются силы гораздо опаснее. Ее слова до сих пор звучали у него в голове.

– Если у нее хватило смелости прийти сюда, значит, она может попытаться и Аркхэм взять.

– Это надо быть полным идиотом.

– Она работает с Харли. Сегодня она освободила троих дружков Джокера. Очень может быть, что она и Джокера готовится освободить, чтобы или Харли порадовать, или самой к нему подмазаться.

При одной мысли об этом у Люка кровь застыла в жилах.

Гордон покачал головой и открыл бронированную дверь. Они оказались в основном зале ожидания тюрьмы «Блэкгейт». Зал был наполнен полицейскими, и все они провожали Люка взглядом, пока он шел к выходу. Пока Бэтвинг шел к выходу. Под лампами дневного света его броня горела, как голубая молния.

– Мы такого допустить не можем, – сказал Гордон, толкнув дверь на улицу.

Вдалеке за ограждением показались вспышки камер, и журналисты стали бороться за удачный угол, чтобы снять, как он выходит. Люк нажал на костюме кнопку, приводя крылья в готовность к полету. Лучше способа уйти от журналистов и их вопросов он не придумал – просто подняться ввысь.

– Я с ними справлюсь, – сказал Люк, протискиваясь сквозь массивные двери на улицу. – Гарантирую вам.

Гордон, кажется, не слишком ему поверил, но кивнул.

Люк пробежал три ступеньки вниз в темноту, потом расправил крылья и взмыл в небо.

Он с ними справится.

* * *

– Нужно, чтобы вы устроили бал.

Следующим утром он сидел в кабинете своего отца, облокотившись на стол.

– Пожалуйста.

Люциус Фокс поднял бровь и отложил бумаги, которые читал.

– Хочу ли я знать зачем?

Люк провел рукой по волосам.

– Я знаю, что прошу о многом. Но я обещаю – обещаю – что никто не пострадает. Но бал должен состояться через три дня. Чтобы собрать деньги для цирка, зоопарка, тюрьмы… публичных мишеней, которые пострадали от налета Женщины-Кошки и ее приспешниц.

– Полагаю, мы также выставим какой-нибудь дорогой предмет, чтобы продать его на аукционе, а средства отдать на благотворительность?

– Именно так.

Люк пододвинул отцу пачку бумаг.

– Попроси маму пригласить всех, кто значится в этом списке.

Это была точная копия списка гостей, приглашенных на балы, куда он ходил и где появлялась Женщина-Кошка.

Его отец скользнул по списку глазами.

– Мама так беспокоится, что ты никак не привыкнешь к гражданской жизни, что очень обрадуется, несмотря даже на короткие сроки.

– Если кто-то и может устроить бал за три дня, то только мама.

– Да, она у нас действительно чудо.

Не впервые Люк пожалел, что она ничего не знает ни о Бэтвинге, ни о Брюсе. Ни о чем.

Он мерял шагами толстый ковер в кабинете отца, скрестив руки на груди.

– Она тебя вконец допекла, да ведь?

Люк знал, что отец говорит не о матери. Он долго смотрел на отца, не отводя взгляд.

– Она зашла слишком далеко.

Чересчур далеко.

– Будь осторожен, Люк. Сам становишься ее приманкой… – Просто будь осторожен.

Люк кивнул, хоть и не думал следовать этому совету.

Поместье семьи Фокс превратилось в мерцающий сад: коридоры и бальный зал украсили пышными белыми цветами и свечами, по углам расставили стройные березы, а сводчатый потолок задрапировали кремовыми лентами из шелка.

Селина в жизни не видела дома прекраснее. Венецианским дворцам до этого поместья было далеко. Роскошные личные покои Талии и рядом не стояли.

Все дело было не просто в признаках богатства, а в ощущении дома, которым дышал каждый сантиметр поместья, даже бальный зал. Во всех комнатах тут и там были укромные местечки, где она бы хотела поваляться после обеда, свернувшись калачиком. Продуманные, изящные и уютные.