Я пыталась уговорить себя, что еще счастливо отделалась. Твердила себе с ложным пафосом, что лучше уж выяснить правду сейчас, чем через шесть месяцев! Старалась посмотреть на ситуацию глазами Марка: как хорошо, что я сделала шаг вперед! Ведь неудачный результат тоже результат! По крайней мере, секс был отличным! Но затем дурацкие горячие слезы начинали течь из моих дурацких глаз, и я, размазывая их по щекам, говорила себе: вот что бывает, когда теряешь бдительность и слишком близко подпускаешь к себе кого-то.

Как нас учили на занятиях нашей группы, вакуум – идеальная питательная среда для депрессии. Гораздо лучше что-нибудь делать или хотя бы планировать. А иногда иллюзия счастья может нечаянно вызвать депрессию. Мне опротивело возвращаться домой и каждый вечер заставать Лили в прострации на диване, а еще больше опротивело делать вид, будто это в порядке вещей, а потому в пятницу вечером я заявила ей, что завтра мы едем знакомиться с миссис Трейнор.

– Но ты же сказала, что она не ответила на твое письмо.

– Может, она его просто не получила. Ну и пусть. Рано или поздно мистер Трейнор сообщит о тебе своей семье, поэтому нам стоит сперва повидаться с миссис Трейнор.

Лили ничего не ответила. Я приняла ее молчание за знак согласия и на этом успокоилась.

В тот вечер я неожиданно для себя стала разбирать одежду, которую Лили так бесцеремонно вытащила из коробки, одежду, которую я не доставала с тех пор, как два года назад уехала из Англии в Париж. Не было никакого смысла все это носить. После смерти Уилла я почувствовала себя совсем другим человеком.

Однако сейчас мне вдруг захотелось сменить джинсы и зеленый прикид ирландской танцовщицы на что-то другое. Я нашла свое некогда нежно любимое темно-синее мини-платье, которое выглядело достаточно сдержанным для официального визита, выгладила его и аккуратно сложила. Я сказала Лили, что мы выезжаем в девять утра, и отправилась спать, размышляя о том, как утомительно жить в одном доме с человеком, который считает ниже своего достоинства смотреть тебе в глаза или нормально отвечать, а не бурчать нечто невнятное.

Через десять минут после того, как я легла в кровать, мне под дверь просунули написанную от руки записку.

Дорогая Луиза!

Прости, что взяла без разрешения твою одежду. И спасибо за все. Признаю, что иногда я просто заноза в заднице.

Прости.

Лили.

Чмоки-чмоки.

P. S. И все же тебе определенно надо носить эти вещи. Они ГОРАЗДО лучше того барахла, что ты обычно надеваешь.

Я открыла дверь и увидела Лили. Она посмотрела на меня без улыбки, шагнула вперед и крепко обняла, да так, что у меня затрещали ребра. Затем повернулась и, не говоря ни слова, исчезла в гостиной.

Утро выдалось погожим и жизнерадостным, и у нас сразу поднялось настроение. Нам предстояло несколько часов пути до маленькой деревушки в Оксфордшире, местечке с огороженными изгородью садами и пропеченными солнцем каменными стенами горчичного цвета. Всю дорогу я болтала без умолку, в основном чтобы скрыть нервозность перед встречей с миссис Трейнор. Насколько я успела заметить, самым тяжелым в общении с подростками было то, что для них вы словно престарелая чужая тетушка на свадьбе, а потому любое ваше высказывание они воспринимают именно так.

– Скажи, а что ты любишь делать? Когда ты не в школе. – (Лили пожала плечами.) – А у тебя есть цель в жизни? – (Она смерила меня насмешливым взглядом.) – Но у тебя ведь наверняка с возрастом появились какие-то хобби, да?

Она тут же представила мне впечатляющий список своих прежних увлечений: конкур, лакросс, хоккей, фортепьяно (пятая ступень), бег по пересеченной местности, теннис.

– Ничего себе! Тогда почему ты не захотела заниматься хоть чем-то дальше?

Она фыркнула, снова передернула плечами и положила ноги на приборную доску, тем самым показывая, что тема закрыта.

– А вот твой папа любил путешествовать, – заметила я, проехав еще несколько миль.

– Ты это уже говорила.

– По его словам, он побывал практически везде, кроме Северной Кореи. И Диснейленда. Он рассказывал мне о таких местах, о которых я даже не слышала.

– Мои ровесники особо не ищут приключений. Все уже давным-давно открыто. А те, кто путешествует дикарями перед поступлением в универ, жуткие зануды. Вечно треплются насчет какого-нибудь классного бара, который они нарыли на Пхангане[14], или улетной наркоты, которой их угощали в дождевых лесах Бирмы.

– Но тебе вовсе не обязательно путешествовать дикарем.

– Да, но если ты видел интерьер хоть одного «Мандарин ориентал»[15], то считай, что видел их все, – зевнула Лили, а несколько минут спустя заметила, выглянув из окна: – Я когда-то ходила тут в школу. Это была единственная школа, которая мне реально нравилась. У меня там была подружка. Ее звали Холли.

– И что случилось?

– У мамы возникла навязчивая идея, что это неправильная школа. Она сказала, что у школы довольно невысокие показатели или типа того. А это просто была маленькая школа-интернат. Не академическая. И они меня оттуда перевели. А после этого я больше не хотела заводить друзей. Какой смысл, если они меня потом снова переведут?!

– А ты поддерживаешь связь с Холли?

– Да так, не особенно. Мы ведь все равно не можем встречаться.

У меня сохранились смутные воспоминания о женской дружбе в подростковом возрасте, которая была скорее страстью, нежели просто дружбой. И подобная дружба определенно не выдерживает испытания разлукой.

– Итак… что собираешься делать? Если действительно не вернешься в школу.

– Я так далеко не загадываю.

– Но, Лили, тебе придется об этом подумать.

Она закрыла глаза, тем самым давая понять, что я старая зануда и разговор закончен. А затем снова поставила ноги на пол и принялась соскребать пурпурный лак с большого пальца руки.

– Луиза, я и правда не знаю. Быть может, последую твоему вдохновляющему примеру. И займусь чем-нибудь потрясающим. Совсем как ты.

Пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы взять себя в руки и ехать дальше. Нервы, сказала я себе. Она сейчас просто вся на нервах. А затем, чтобы позлить Лили, я переключилась на волну «Радио-2», врубила приемник на полную громкость и оставила его орать.

Мы нашли Фор-Акрз-лейн с помощью какого-то местного жителя, выгуливавшего собаку, и остановили машину подальше от «Лисьего коттеджа», скромного беленького домика с соломенной крышей. Перед домом алые розы обвивали железную арку, а на ухоженных клумбах изысканные бледные цветы боролись за место под солнцем. На подъездной дорожке был припаркован маленький хетчбэк.