Эта мысль настолько торкнула в голову, что Данил даже не дождался ответной фразы Лены, просто закрывая ее рот поцелуем. Жадным и очень собственническим.

Лена ахнула ему в губы от неожиданности, уперлась руками в грудь, вроде как отталкивая, но потом расслабилась, позволяя себя целовать и гладить прямо на улице.

От ворот раздался восхищенный свист, и только тогда она, похоже, немного пришла в себя и начала отпихивать Данила, жадно упивающегося их поцелуем и откровенно наплевавшего на все и всех.

Он, наконец, отпустил ее, еще с полминуты разглядывая красное лицо, блестящие глаза и горящие губы.

Она что-то говорила. Отталкивала его от себя. Но слова не особо доходили.

- Даня, Даня, ну хватит, ну пусти, ну смотрят… Я же говорила тебе, Дань…

Наконец, он понял, что она бормочет, кинул взгляд на веселые рожи студентов, маячивших в воротах.

Насупил брови. Но никого не напугал.

Один из парней показал большой палец, другой свистнул снова.

- Ну вот видишь, что ты наделал, - расстроенно опять забормотала Лена, даже не оглядываясь на источник шума.

Данил ее посадил на байк. Выдал шлем, не удержавшись, провел по гладкому бедру вверх, под подол слегка задравшегося платья, Лена что-то забормотала под шлемом укоризненно, сел на байк и рванул.

Лена только взвизгнула и поспешно ухватилась за талию Данила, сцепив пальцы на животе.

Данил прикинул, что время до начала концерта еще есть, а вот сил терпеть никаких нет. И с этим надо что-то делать.

А потому зарулил в другую сторону от бара, к парку «Джунгли». Там, он помнил, было несколько очень даже неплохих мест.

Хорошо, что Лена не могла отследить путь и как-то помешать ему.

И потому довезти до места удалось быстро и без задержек.

Оставил байк и, подхватив Лену под руку, целеустремленно потащил к колесу обозрения.

- Даня, а почему сюда? Я думала, что рок-клуб где-то в другом месте, - недоумевала Лена, тем не менее, послушно топая за ним.

- В другом. Покатаемся немного, малыш. Анапу посмотришь. – Данил говорил отрывисто и старался фразы строить четко. Чтоб не затормозила его, не дай Бог.

- Но нас же ждут?

- Подождут.

На колесе в вечернее время народу было достаточно, но в очереди стоять не пришлось.

Большая кабинка, закрытая, с окнами, немного покачивалась при движении. Лавочки внутри, крепкие и довольно широкие, устроили более чем.

- Я не понимаю, Данил… - Лена удивленно оглянулась на него, и это ее искреннее непонимание завело еще сильнее, заставило буквально зубы сцепить.

Ну вот как можно такой быть? Как можно не понимать, как действуешь на мужчин?

Она ему как-то еще в том году призналась, что с момента развода у нее не было никого. Он тогда, помнится, охерел. Нереально сексуальная ведь женщина. Трахаться должна вовсю. А нет. Как монашка живет.

И вот теперь то же самое. Любая другая уже давно бы поняла по одному взгляду, для чего ее сюда так настойчиво тащили.

А эта – нет. Удивляется искренне.

И, кажется, реально собирается смотреть красоты Анапы!

Ну, бл*, сейчас я тебе покажу виды.

Данил уселся на лавку, мягко привлек ее к себе, не давая сесть рядом, устраивая на коленки и наглаживая по груди. Лена попыталась что-то сказать из своей оперы, типа, неудобно, смотрят, ты что…

Но Данил прекрасно знал, как можно ее быстро заткнуть.

И платье – ну очень удачно на пуговках спереди.

Расстегнул. Сунул одну лапу к груди. Второй залез под подол. Отлично получилось, потому что Лена дернулась, но деться никуда не смогла. Только ахнула от неожиданности и опять заумоляла не дурить и прекратить это все.

Но Данил, бормоча что-то утешительно-ободряющее, только усилил напор, чувствуя, как от одного только запаха ее, от ощущения влаги в на пальцах крышу уже несет со страшной скоростью.

Надо же, как быстро! Сопротивляется, бормочет что-то, уговаривает. А сама хочет. Течет. И еще как течет!

Он сильнее сжал грудь, добиваясь уже не мольбы прекратить, а сдавленного стона удовольствия, рывком впечатал ее в себя сильнее, недвусмысленно толкаясь снизу и страшно злясь на преграду между ними. Он не сомневался, что, стоит только попасть в нее, тут же и кончит, настолько сильным было возбуждение.

- Приподнимись, малыш, - прохрипел он, чуть поддергивая раскрасневшуюся Лену вверх и не прекращая тискать ее, потом с сожалением убрал руку от груди, дернул молнию джинсов, чуть приподнялся, спуская ткань вниз, и мягко потянул свою женщину обратно, заставляя саму насадиться на член.

В этот момент кабинка достигла самой высокой точки. Но пассажирам было вообще не до видов, и в самом деле, очень живописных, вечернего города.

Лена сдавленно всхлипнула, откинулась назад, Данил поцеловал висок, прижал к себе сильнее, сунул пальцы, влажные от ее желания, ей в рот, заставляя облизнуть их.

И одновременно начал грубо и сильно вбиваться снизу, заставляя Лену выгибаться и стонать так громко, что очень хорошо, что наверху гулял ветер и относил стоны прочь.

Все происходило очень быстро и жестко. Данил непрерывно что-то горячо шептал Лене, целовал, сжимал и двигался, понимая, то надолго его не хватит, слишком уж сильный кайф.

А ему очень хотелось, чтоб она первая кончила. Очень.

А потому, не прекращая двигаться, опять провел пальцами вниз, нашел клитор и мягко начал надавливать. Лене хватило буквально двух движений. Она задрожала еще сильней, потом дёрнулась и прикусила пальцы Данила, которыми он очень удачно закрыл ей рот.

И, не убирая ладони, ускорил темп, догоняя свою женщину в удовольствии и приглушенно рыча.

Кабинка плавно ползла вниз, город горел разноцветно и нарядно, но фейерверк к глазах у Данила был куда как круче.

- Ну вот теперь можно и вопли Толика слушать, - шепнул он на ушко Лене, и она тихо хихикнула, успокаиваясь постепенно.

- Слушай, ну вот как я пойду, - Лена расстроенно провела ладонями по подолу, порядком измятому наглыми лапами Данила, - кошмар какой… Вся мятая, пожамканная, прически никакой… Ладно, хоть не красилась…

- Да ты круче всех выглядишь, не переживай!

Лена бессильно смотрела на лучистую улыбку солнечного мальчика Дани и не находила в себе мужества сопротивляться.

Вот как до этого не могла его напор сдержать, позволила с собой такое сделать прямо чуть ли не на глазах у всего города ( ух, стыд-то какой!), так и сейчас.

Ну как ему возражать, когда так смотрит, так улыбается? Никак.