Наступил август. В первые дни последнего летнего месяца стояла нестерпимая жара. В свободное от работы время севастопольцы отдыхали на пляжах. В один из дней многие жители города обратили внимание как со стороны улицы Героев Севастополя на большой скорости влетели три блестящих черным лаком автомобиля и на максимальной скорости пронеслись по улицам. Но никто из праздных зевак и случайных прохожих не мог даже предположить кто пожаловал к ним в Севастополь. На главную базу Черноморского флота тайно прибыл вождь СССР Сталин.

Вождь всматривался в быстро меняющиеся картинки городской панорамы через зеркальное пуленепробиваемой стекло; его взгляд был сосредоточен. Иногда казалось, что он не замечает бесконечной чередой сменяющихся разрушенных зданий. Этот однотипный пейзаж разрушений, вызывающих тяжкую грусть, был увиден им еще в июле 1945 года, когда он в поезде ехал на Потсдамскую конференцию. Сталин из окна купе видел изможденных от голода людей, одетых в изношенные фуфайки, а то в солдатские гимнастерки или даже в немецкие кителя… Страна голодала и нищенствовала, но пережившая войну, надеялась и жила.

Теперь схожую грустную картину он наблюдал на улицах Севастополя. Ровно год назад Генсек отдыхал в Крыму, в Ялте. Жил в том же самом дворце, в Ливадии, в котором проходила знаменитая Крымская конференция. Тогда, в 1947-м, зашел разговор о восстановлении освобожденного в мае 1944 г. Севастополя. Сталин вызвал к себе 43-летнего заместителя председателя Совета Министров хмурого и молчаливого Алексея Николаевича Косыгина.

Уже после беседы с вождем Алексей Николаевич встретился с первым секретарем Севастопольского горкома партии П. И. Лесиком «Как обстановка в городе, Павел Иванович?» — «Обстановка в городе, товарищ Косыгин, здоровая. Горком партии…» — Лесик стал докладывать о работе партийных, комсомольских и профсоюзных организаций, помощи Крымского обкома ВКП(б), о подборе кадров, затронул вопросы хозяйствования. «Хорошо, товарищ Лесик, достаточно, — прервал его нескончаемый монолог Алексей Николаевич. — Хочу вот пройтись по городу и ознакомиться с тем, как живут севастопольцы. И еще, — видя готовность Лесика его сопровождать добавил Косыгин, — никакого сопровождения со мной не должно быть. Возьму себе в помощь одну Антонину Алексеевну».

Второй секретарь Севастопольского горкома ВПК(б) Антонина Алексеевна Сарина охотно приняла предложение заместителя председателя Совета Министров СССР. И, тепло улыбаясь, напомнила об их встрече еще в 1944 году, в Москве. Косыгин несколько хмуро выслушал Сарину и предложил не мешкая начать пеший осмотр города, причем непременно с рынка.

Город представлял собой весьма горькое зрелище, хотя часть улиц расчистили, а кое как восстановленные первые этажи домов и полуподвалы жители сумели приспособить под жилье, поросшие бурьяном руины были молчаливыми очевидцами недавних жестоких боев за базу Черноморского флота.

Севастополь был освобожден ровно за год до завершения войны. Своих освободителей город встретил совершенно разрушенным и сгоревшим. И где было взять той самой мифической живой воды, которой можно было поднять город из руин и оживить его жителей?

Помочь могла только столица нашей родины Москва и руководители государства.

Потому-то в 1944 году и поехали в Москву депутат Верховного Совета СССР, председатель горисполкома Василий Петрович Ефремов и секретарь горкома ВКП(б) Антонина Алексеевна Сарина. Председатель Совнаркома РСФСР Алексей Николаевич Косыгин на жалобы о том, что в городе не найдешь ни щепки, ни одеяла, отвечал, что, увы, такое положение сложилось повсюду, на всей территории страны, где заклятым смерчем прошла война. «Постепенно, — утешал он, — все уляжется, дойдут у нас руки и до Севастополя. А пока потерпите». Он перелистал альбом аэрофотосъемки, сделанной летчиками Черноморского флота: город в руинах, идентичная панорама без конца и края. Глухо произнес: «Что же это такое? Как же вам помочь?» Растроганный Алексей Николаевич тут же позвонил в Махачкалу, принялся с жаром кому-то на том конце провода объяснять ситуацию в Севастополе, но ему ответили, что и так помогают и перевели 4 млн. рублей, собранных людьми.

Алексей Николаевич, не зная какие еще найти доводы, предложил: «Пошлите в Севастополь делегацию, пусть посмотрят, поговорят, а потом своим людям расскажут…» И уже обращаясь к делегатам из Крыма, грустно рассудил: «Думаю, мы найдем возможность помочь нашему российскому городу, городу русской славы Севастополю. Но для этого вам надо поехать в Иваново к ткачихам, рассказать им о героизме севастопольцев, особенно женщин. Ивановские ткачихи многие потеряли на войне своих близких, мужей, отцов и братьев. Они поймут вас и обязательно поделятся даже последним…»

Та обстоятельная и доброжелательная беседа с А. Н. Косыгиным действительно пошла на пользу Севастополю. Строительные материалы пошли с Дальнего востока, Сибири, Урала, Нечерноземья, средства на счет Севастополя перечисляли военные и гражданские моряки-дальневосточники и балтийцы. Ивановские ткачихи прислали несколько эшелонов мануфактуры для женщин Севастополя, которым тогда, можно сказать и так, не в чем было выйти на улицу. Тяжелейшим, но и дававшим новую надежду был тот год: жители города с тяжелым волнением и слезами на глазах встречали каждый эшелон, прибывающий из необъятных просторов России, с заводов Москвы и Ленинграда, Свердловска и Новосибирска, из других городов шли составы, груженные материалами, аппаратурой и т. д. Позже стали возвращаться эвакуированные; образовались палаточные городки строителей.

На развалинах севастопольских домов еще были видны записи саперов «Проверено. Мин нет», но уже началось возрождение, восстановление.

А если точнее, то строительство города началось с нулевого цикла.

Следует отметить, еще в апреле 1944 года, когда в Крыму на подступах к Севастополю шли ожесточенные бои, по решению Председателя Государственного Комитета Обороны товарища Сталина была создана отдельная строительно-монтажная часть, ставшая впоследствии трестом «Севастопольстрой» и уже 9 мая, вслед за боевыми порядками соединений в город вошли три строительных батальона, снятых с фронта и переданных в распоряжение «Сева-стопольстроя».

Вызвав командира строительной части командующий 4-м Украинским фронтом генерал армии Федор Иванович Толбухин сказал: «Товарищ Сталин, в разговоре со мной просил лично передать солдатам и офицерам вашей части, что Севастополя, как города, больше нет и его надо отстроить заново».

Это соответствовало действительности.

Везде виднелись завалы и воронки от бомб и снарядов. На нынешнем проспекте адмирала Нахимова остался только полуразрушенный фасад дома № 11, где сейчас находится музыкальная школа. Город остался без воды, электроэнергии, канализации, были разрушены железная дорога, самая большая «Цыганская тоннель» и повреждены остальные. Взорваны мосты и вокзал, все промышленные предприятия города и флота. А еще — тысячи неразорвавшихся бомб, мин и снарядов затаились в развалинах и являли жестокое наследие войны.

Всего за один месяц — с 20 мая по 20 июня 1944 года — с использованием аэрофотосъемки, архивных документов, фотографирования, планов инженерных сетей были произведены обследование и инвентаризация. По этим документам был установлен ущерб, нанесенный главной базе ЧФ. Он составил 2,5 миллиарда рублей в ценах 1944 года.