Она встает с помощью жрецов, которые ее поддерживают.

Дверь уже совсем близко. Наброшенная на девушку туника шуршит на бронзовых от загара плечах. Босые ступни шелестят по камням, которыми вымощена земля. Ощущая соль собственных слез, привкус своей крови, она переступает через порог и без колебания начинает спускаться по ступеням. Раз уж она войдет в храм Молоха, надежды не останется. Она никогда отсюда не выйдет.

Только когда за ней закрываются двери - снаружи доносятся приглушенные приветственные крики толпы, - замечает она далеко внизу мерцающий свет. Она все спускается и спускается, шаг за шагом, пока ноги совсем не ослабевают, и она опасается упасть, еле волоча ноги остаток пути.

Наконец она доходит до самого низа. Зал Молоха. На каменных стенах мерцают факелы. Этот зал, сердце города, очень просторен, и из него в темноту ведут несколько тоннелей. Она затаила дыхание, по очереди всматриваясь в каждый из них и гадая, из которого появится бог-король.

И в этот момент она слышит за собой тяжелую поступь, чувствует на шее влажный жар его дыхания.

Она оборачивается и цепенеет под взглядом Молоха, бога-короля Ваала-Мелкарта. В его сутулой фигуре ощущается громадная сила; под темной шерстью, мерцающей в свете факелов, угадываются бугры мышц. Спереди свисает внушительный фаллос. В земляной пол ударяют копыта. Голова слишком велика для туловища, слишком тяжела, и, хотя на всех изображениях бог показан в виде человека с головой быка, девушка понимает сейчас, что это идеализация. Лицо у него вытянутое и искореженное, похожее на рыло. Длинные изогнутые острые рога. Само собой напрашивается сравнение.

Но бог - не животное. Он омерзительное существо, монстр.

Он - Молох.

В его глазах - ни малейшего проблеска благожелательности, ни намека на интеллект. Только дикий голод.

Бог-король наклоняет массивную голову и стонет от предвкушения, протягивая к ней руку. От страха она не могла и пошевелиться, но сейчас наконец пытается убежать. Она даже предпочла бы мрак одного из этих тоннелей под городом его прикосновению.

Молох хватает ее и поворачивает к себе лицом. От этого объятия хрустят ее кости. Он снова наклоняет голову и с размаху протыкает ее рогом. Она не чувствует боли - только какое-то неудобство. Только ужасный холод. Она смотрит на то место под левой грудью, где в ее тело воткнулся рог, пробив ткань и плоть, и понимает, что он не причинил ей вреда. Рог внутри ее тела, но никакой раны нет, как нет и боли, только…

Девушка вздрагивает. Ее сотрясает дрожь.

Слезы вновь текут у нее из глаз.

Бог-король, не открывая рта, начинает высасывать из нее жизненную силу через то место, где в нее вошел рог. Высасывает силу и надежду, словно чудовище, пьющее кровь. Ей хочется позвать мать, хочется, чтобы эта добрая женщина снова приласкала ее, как это бывало в детстве.

Вскоре этот порыв проходит, так как девушка не может вспомнить чувство успокоения и надежности.

Теперь в душе и разуме ее осталась лишь печаль.

Молох снова стонет от удовольствия, наслаждаясь трапезой. У девушки все плывет перед глазами, она перестает сопротивляться, обмякнув в его руках и свесив голову набок.

Она видит, как они появляются из мрака зияющих тоннелей. Женщины в бесформенных плащах, с жидкими клоками волос на головах, с удлиненными искаженными лицами - почти столь же омерзительные, как сам Молох.

И они алчут.

– Н-н-нет!

Майкл сначала лишь замычал сквозь зубы, но потом сорвался на крик. Его пальцы шарили по мокрым листьям, наткнувшись наконец на тот же камень, о который он ушиб колено чуть раньше.

Они по-прежнему крепко держали его, но та, что стояла перед ним, теперь почти превратилась в призрак - пустая, высохшая оболочка. Тем не менее ее пальцы оставались в его плоти. С диким воплем он поднялся, развернулся и взмахнул рукой, посылая камень в лицо уродливого существа, чьи пальцы были погружены в его левое плечо.

Камень разорвал на части лицо существа. Из зияющей раны заструился серебристый туман, наподобие завитка из ртути. Туман с шипением вытекал из раны, и его начал подхватывать ветер, гуляющий между деревьями. Потом дымка медленно закружилась в воздухе размытыми пятнами, как кровь в океане.

«Кровь, - подумал Майкл. - Они могут истекать кровью. Их можно ранить».

На это размышление ушла доля секунды, а потом он со всей силы двинул локтем в грудь другой твари, держащей его. Та, что стояла перед ним, убрала пальцы с его лба, и Майкл метнул в нее камнем. Камень раскроил существу лицо с треском, как будто лопнула скорлупа. Поднялось облачко пыли.

Существо упало.

Остальные приостановились.

Майкл повернулся и бросился вниз с холма, не обращая внимания на свисающие мокрые ветви, почти не чувствуя, как они хлещут его. Поднырнув под толстый сук, ухватился за него и качнулся вперед. Подошвы заскользили по мокрым листьям, и Майкл съехал вниз. Ему было видно, что чуть ниже деревья редеют и уклон становится меньше - туда доходил свет пасмурного дня. Сердце колотилось в безумной надежде, как никогда в жизни.

Взмахнув руками, он попытался сохранить равновесие, но не смог. Судорожно хватался за низко растущие ветви, но продолжал скользить, наталкиваясь задом на камни и корни, думая лишь о том, как бы не перекувырнуться через голову. Ему представилось, как его голова ударяется о ствол дерева и раскалывается наподобие зрелого плода. Словно что-то под черепом прогнило.

Возможно, так оно и было. Он чувствовал, что заражен этими образами, этими воспоминаниями.

У него по спине от страха забегали мурашки - а вдруг эти уродливые женщины устремились за ним в погоню, спускаясь по холму между деревьями? Но он не обернется, даже мимолетно не взглянет через плечо. Он не желает их видеть. Ветки цеплялись за него, словно тоже хотели его вернуть, но тут Майкл добрался до подножия холма. Выбравшись на ровную землю, он с трудом разогнул колени и стремглав бросился из чащи леса к машине.

«Держись от нее подальше», - услыхал он в шуме ветра слова, зазвучавшие у него в ушах. Или, возможно, они звучали у него в голове. Или в венах, зараженных прикосновением тех существ.

«Держись подальше».

Он не посмел обернуться, пока открывал дверь машины; оказавшись внутри, заперся и завел двигатель, потом включил передачу и нажал на газ. Автомобиль рванулся вперед, разбрасывая из-под колес песок, и только тогда Майкл оглянулся.

Бесформенные женщины - оставшиеся от них оболочки - исчезли.

Майкла била дрожь, так что он с трудом удерживал руль, но останавливаться не собирался. И только выехав обратно на Старую Двенадцатую дорогу и миновав торговый центр, он остановил машину, припарковался и постарался взять себя в руки, слегка покачиваясь и устремив вдаль невидящий взгляд широко открытых глаз, в попытке осмыслить невероятное.