Стражи переглянулись в растерянности.

– Нам кто-то позвонил и назвал этот адрес. А судья Креван сейчас занят, готовит большой сбор.

– Какой сбор? – заинтересовался Рафаэль.

– Все Заклейменные должны были срочно доложиться своим кураторам, чтобы их направили на пункты сбора. Нам приказано доставить туда всех Заклейменных – никаких исключений.

– Нет, Селестину вы никуда не должны доставлять, она нарушитель. Сначала мне нужно поговорить с судьей Креваном, – сказала Санчес.

– Мы выполняем инструкции судьи Кревана, судья Санчес, – вмешался другой страж, подступая ко мне. – Всех Заклейменных доставить в пункт сбора, никаких исключений. Мы доложим судье Кревану о поимке Селестины Норт и проследим, чтобы она была наказана за нарушение правил.

Прежде чем ухватить меня за локоть, он поднес к губам красный свисток, свисавший ему на грудь на золотой цепочке.

– Заткните уши, – посоветовала я Рафаэлю.

И он только успел последовать моему совету, как все двенадцать стражей затрубили, возвещая об аресте очередной Заклейменной. Еще один арест.

56

Судья Санчес приказала им арестовать также и Рафаэля. Несмотря на его профессию, на подписанный нами договор, адвоката будут судить за помощь нарушительнице.

Нас подвезли к докам, впереди уже выстроились цепочкой автобусы, которые развозили Заклейменных перед комендантским часом.

– Что происходит? – теребила я Рафаэля, но он не отвечал: пристально смотрел в окно и пытался разобраться.

– Тебя предупреждали, что сегодня нужно явиться к куратору? – спросил он меня наконец.

– Меня и не могли предупредить. Я же нарушительница. А те люди, с кем я была, вообще никогда не имели дела с кураторами.

– Может мне кто-нибудь объяснить, что тут происходит? – Рафаэль подался вперед, обращаясь к одному из стражей.

– Все Заклейменные должны собраться по этому адресу ровно к девяти часам.

– Зачем?

– Приказ Трибунала.

– А со мной вы что собираетесь делать? Я же не Заклейменный.

– Отвезем вас в замок.

– Судья Креван выступит с речью перед Заклейменными, – пояснил более словоохотливый страж.

– Как? Лично? – озадаченно нахмурился Рафаэль. – Перед всеми Заклейменными страны?

– Не одновременно. В разных городах действуют свои сборные центры. Вы что, ничего не слышали? – Страж извернулся на сиденье и уставился на меня, как на пришельца с другой планеты.

– Она в бегах, – ткнул в меня пальцем Рафаэль. – В бегах от подобной информации проку мало. Хотя нам бы не мешало заранее об этом знать.

– Простите меня, Рафаэль! – вздохнула я.

– Не извиняйся. Я же знал сюжет, помнишь? И я наконец-то, как ни странно, свободен. Дом в горах – это ведь добровольное заключение. Я создан для такой работы. А как ты? В порядке?

Я кивнула. Потом покачала головой. Пожала плечами. Я пыталась их обыграть, пыталась держаться на шаг впереди, но вот я тут и понятия не имею, что с нами будет.

– Сочту это за утвердительный ответ, потому что утешение – не по моей части.

Машина застряла в пробке, я выглянула и увидела перед собой склады по обе стороны дока. В узком проходе между двумя складами две женщины – выскочили на перекур. Обе в белых комбинезонах, сплошь в кровавых пятнах, и на руках тоже кровь, до локтей.

– Рафаэль! – дрожащим голосом позвала я.

– Рыбьи потроха! – поспешно ответил он. – В доках потрошат и пакуют рыбу.

Хотелось бы мне убедить себя, что именно этим тут заняты, но не верилось.

Дверь автомобиля открылась с той стороны, где сидел Рафаэль, стражи велели ему выходить. Мы не успели попрощаться, он крикнул: «Удачи тебе, детка!» – и дверь захлопнулась.

Открылась дверь с моей стороны, меня вытащили наружу. Двое стражей встали по бокам. Рафаэля тем временем отводили в другую машину, чтобы доставить его в замок.

Передо мной распахнулась дверь склада. На входе сначала просветили рентгеном, эту проверку я прошла без проблем, а дальше – прибор для установления личности, тут же меня и опознали. Много людей, мужчин сразу отводят направо, женщин налево. Мутило от запаха рыбы. Подвели к отделению, предназначенному для женщин, мне навстречу как раз шла еще одна работница, фартук красный и мокрый, словно она только что кого-то зарезала. Мы на миг встретились глазами, в ее взгляде – жалость.

– Извини, – тихо сказала она мне и заспешила навстречу товарке, тоже в кровавом фартуке, заспешила так, словно обе они куда-то опаздывали.

Я вошла в отделение для женщин. Вошла в ад.

57

Сотни женщин, таких же Заклейменных, как я, обернулись ко мне. Одни издали приветливо окликали меня, другие протискивались ближе пожать руку или похлопать по плечу, одна женщина заплакала, вообразив, будто я смогу ее спасти, другая – потому что, раз я попала в плен, то никакой надежды больше не осталось.

Я оглядела цех, попыталась постичь происходящее. Действительно рыбозавод, то самое место, куда доставляют свежую рыбу, потрошат и отправляют на местный рынок и в магазины. Длинные ряды прямоугольных раковин на высоких подставках, чтобы работникам не приходилось наклоняться. Пол из светлых глиняных плиток, проще мыть, к тому же наклонный, так что кровь легко стекает и уходит в канализационные люки. Зачем нас сюда привели? Воображение у меня чересчур активно, я сама себя запугала.

А вот и знакомое лицо в толпе. Светловолосая девушка. Я видела ее недавно на фотографии, которую мне показывал влюбленный в нее Леонард.

– Лиззи?

Она посмотрела на меня с недоумением:

– Селестина Норт? Ты откуда меня знаешь?

– От твоего друга Леонарда. Он тебя ищет. Он давно знал про твое Клеймо. Он помог мне. Я обещала ему, что постараюсь тебя найти.

Она распрямилась, на лице – недоверие.

– Но Бахи сказал мне, что Леонард узнал о Клейме и не желает иметь со мной дела. Он сказал, я должна уйти. Я всех подвергала опасности. Я не хотела уезжать, но он меня заставил.

Я покачала головой:

– Бахи все время врал, он многих обманул. Леонард любит тебя, он ищет тебя с того самого дня, как ты исчезла.

– О! – Глаза изумленно расширились, первая радостная весть, наверное, с тех пор, как Бахи высадил ее в самой скверной части города. У нее прекрасная улыбка. – Спасибо!

– Он спас меня от стражей, он хороший человек, – продолжала я.

Но тут прозвучал свисток, и все замолчали.

Свет прожектора ударил в стену склада. Явилось телевидение, канал Трибунала. Многие из нас стонами выразили недовольство, протест.