Катя задумчиво посмотрела на подругу, но не произнесла ни звука. Сейчас Снежка была в таком настроении, что любые попытки вклиниться в ее монолог были заранее обречены на провал. Лена попыталась, и получила в ответ пятиминутную тираду, состоящую преимущественно из ругательств.

«Общение с техниками до добра не доводит», — подумала Шелест, стараясь сохранять каменное выражение лица. Получалось не то чтобы очень.

— Чья это была идея?

Вопрос, заданный уже в шестой раз, также в ответе не нуждался, поскольку Форчестер, пусть ему икнется! — посвятил Снежану во все детали.

Если подумать, Форчестер оказался той еще свиньей. Выпустить Снежку из биованны непосредственно в день возвращения экипажа «Маргаритки» — это наверняка было сочтено им замечательной шуткой. Лейб-медик не мог не понимать, что полученный (и оплаченный) заказ ни в малейшей степени не исходит от клиентки. В каком-нибудь другом месте такого рода эксперименты могли для доктора закончиться плохо. Очень плохо. Судом, огромными финансовыми потерями и волчьим билетом на всю оставшуюся жизнь… так что по части медицины он сможет прописывать разве что аспирин. И то — себе.

Но то — на планете…, а в космосе законы иные. Здесь начальник медицинского центра, может, и не первый после бога, но уж в десятке — наверняка. Пусть считается, что правит бал капитан или в данном случае командующий станцией, но «главный дохтур» вполне способен (и имеет достаточно полномочий) отстранить капитана от исполнения обязанностей, прикрывшись одним из десятков документов. Что же говорить о пилотах — ни один человек в здравом уме не решится портить отношения с медициной. Если только не принял окончательного решения навсегда расстаться с космосом.

— Это, если кто-то еще не понял, мое тело! Мое! Собственное! И я считала, что только я имею право им распоряжаться!

«Кто бы спорил», — мысленно усмехнулась Катя.

Теперь выходка Леночки уже не казалась настолько смешной. Катя с самого начала не была в восторге от этого заказа, но Градова безапелляционно утверждала, что «лучше знает», и Катя махнула рукой. Сейчас, похоже, это наплевательское отношение грозило вылиться в конфликт внутри экипажа.

Форчестеру следовало бы отказать… категорически. Но, во-первых, не родился еще мужчина, способный в чем-то отказать Леночке, и, во-вторых, каждый нормальный медик в глубине души стремится к самосовершенствованию. Ну не делал Форчестер подобных операций… не делал. Вот и воспользовался своим особым положением. И ведь работа проделана на высшем уровне — подобное моделирование тела, выполненное даже в заштатной колонии, стоило бы уйму денег. Оно и здесь обошлось Градовой недешево, хотя док взял с нее по-божески… Видимо, в качестве моральной компенсации и оттягивал вывод девушки из биованны до последнего… чтобы Соболева не растратила пыл на его лысую голову, сохранив все эмоции для подруг.

Катя искоса посмотрела на виновницу этого скандала. Леночка изображала раскаяние — сидела скукожившись, потупив глазки, и виновато молчала. Катя, знавшая Градову достаточно хорошо, в искренность ее не верила ни на мгновение. А тот факт, что Снежана распалялась все больше и больше, начинал капитана беспокоить. Всему должны быть границы… Ну, наорала на подруг, высказала… Может, стоит на этом и остановиться? В конце концов, можно подумать, произошло что-то страшное и неисправимое.

Пожалуй, пора напомнить, кто тут главный.

— Все, хватит! — Она резко встала и, ухватив Снежку за плечи, резко ее тряхнула. Чисто мужское действие… и довольно эффективное. Так сказать, сбивающее с ритма. — Успокойся. Не нравится? Док все исправит! За мой счет! Пойдем?

Слова звучали жестко, да и произносились нарочито громко, словно Катя ставила своей целью пробить ими стену возмущения и уязвленного самолюбия, построенную вокруг сознания Снежаны. Та замолчала, затем неуверенно пробормотала:

— Да ну тебя… Я язык прикусила.

— Я серьезно! — Катя почувствовала слабину и теперь намеревалась довести дело до конца, каким бы он ни был. — Ты говоришь, что не нравится? Сейчас пойдем к Форчестеру и потребуем, пусть все переделывает обратно. Вот зеркало, смотри. Что плохо?

Отражение в зеркале недвусмысленно свидетельствовало о том, что «плохое» у этого тела разве что настроение. Потому что все остальное было более чем хорошо.

Мода на моделирование лица и фигуры никогда не проходила. Остались в прошлом те времена, когда жаждущие красоты женщины и мужчины должны были смириться с введением в тело разного рода имплантатов, гелей и краски. Организм, помещенный в биованну, становился похожим на кусок пластилина в руках опытного скульптора… вернее, в руках мощного медицинского робота, этим скульптором управляемого. Разработанные чуть больше четверти тысячелетия назад, в первые годы биованны вызвали настоящий бум — чуть ли не каждая женщина стремилась поэкспериментировать со своим телом. Средства массовой информации разрывались от восторга, возвещая приход «Эпохи красоты». Психотерапевты глубокомысленно советовали парам, чьи отношения подернулись плесенью обыденности, поменять пол, чтобы обрести новые впечатления и ощущения. Журналы публиковали «эталоны», составляли рейтинги «идеальных» тел и их частей.

Население, всегда легко поддающееся агрессивному влиянию СМИ, и вовсе сошло с ума. Ладно бы убрать дефекты или ликвидировать ранние признаки старения… города заполнили копии популярных звезд кино и подиума. Стоило новой красотке появиться на экране или на обложке журнала — и спустя месяц-другой в каждом городе, а то и на каждой улице становилось возможным встретить ее копию. Женщины, имевшие достаточно средств (впрочем, тогда использование биованны в моделирующих целях стоило вполне разумных денег), меняли облик как макияж — под настроение.

Первыми забили тревогу силовые ведомства — доступная всем и каждому моделирующая операция ставила жирный крест на привычных методах ведения следствия. Отпечатки пальцев, рисунок сетчатки глаза, рост, возраст, вес… Что говорить о подобных мелочах, если сам пол перестал быть приметой. Оставался еще генетический контроль, но эта процедура требовала наличия сложной аппаратуры.

Затем спохватились медики — погоня за супермодными «телами» вгоняла людей в депрессию, в потерю своего «я», доводила до суицида. Хирург-моделист мог придать человеку образ его кумира, но не одарить талантом — из сотен и тысяч копий Карен Кей лишь одна была великой актрисой. И не меньше десятка дурочек, захотевших быть неотличимо похожими на суперзвезду, покончили с собой — не смогли перенести отсутствие успеха там, где дело не ограничилось одной лишь внешностью.

Ширилось движение «За возврат к природе». Около одного процента людей оказались лишенными «счастья обретения нового тела» по причине генетической невосприимчивости к биогелю. Немало нашлось и таких, кому относительно демократичные цены в многочисленных модельных центрах оказались не по карману. Число «возвратников» пополняли и разочаровавшиеся — особенно после того, как было доказано, что процесс старения биованна не останавливает. И если старуха выходит из модельного центра двадцатилетней красавицей, то красота эта продержится не более двух-трех недель, после чего организм начнет стремительно уравнивать внешность с биологическим возрастом.