— Заткнись! — приказал Босх.

По пандусу спускались полицейские, и он хотел только одного — увести Стокса оттуда.

Едва они выбрались на дневной свет, Босх увидел Эдгара, который стоял на тротуаре, говорил по сотовому телефону, указывая машине «скорой помощи» на въезд в гараж. Босх повел Стокса к нему. Когда они приблизились, Эдгар закрыл телефон.

— Я разговаривал с лейтенантом. Она выехала.

— Отлично. Где твоя машина?

— До сих пор на мойке.

— Сходи за ней. Повезем Стокса в участок.

— Гарри, нам нельзя покидать место совершения...

— Ты видел, что сделал Эджвуд. Нужно отвезти этого поганца туда, где никто не доберется до него. Иди за машиной. Если поднимется шум, беру все на себя.

— Ладно.

Эдгар побежал к мойке.

Босх увидел телеграфный столб, подвел Стокса к нему, заставил обхватить и защелкнул на его запястьях наручники.

— Постой здесь.

Он отошел и провел рукой по волосам.

— Черт, что же там случилось?

Он машинально произнес это вслух, пока Стокс не стал отвечать на вопрос, мямля, будто не сделал ничего дурного.

— Заткнись! — оборвал его Босх. — Я к тебе не обращался.

Босх и Эдгар прошли со Стоксом через сыскной отдел, потом по короткому коридору, ведущему к комнатам для допросов. Втолкнули его в третью комнату и примкнули наручниками к стальному кольцу посередине стола.

— Сейчас вернемся, — сказал Босх.

— Слушай, командир, не бросай меня здесь, — заныл Стокс. — Они придут сюда, командир.

— Никто, кроме меня, не придет. Только сиди тихо.

Детективы покинули комнату и заперли дверь. Босх направился к столу их группы. В отделе не было ни души. Когда кто-нибудь в отделении оказывался ранен, участие проявляли все. Это являлось своего рода ритуалом. Каждый, если бы получил рану, захотел бы, чтобы все беспокоились о нем. И сам считал своим долгом проявлять заботу о других.

Босху требовалось покурить, подумать. В его голове теснились мысли о Джулии и ее самочувствии. Он понимал, что ничего не может сделать, но все-таки старался сосредоточиться.

Босх сознавал, что вот-вот наряд из ГРВСГТ возьмет след и приедет за ним и Стоксом. Он снял телефонную трубку и позвонил в дежурную часть. Ответил Манкевич. Видимо, единственный, кто оставался в отделении.

— Какие последние новости? — спросил Босх. — Что с ней?

— Не знаю. Слышал, что дело плохо. Ты где?

— В отделе. Привез этого типа.

— Гарри, ты что? Случившимся занимается ГРВСП. Вам нужно быть на месте преступления. И тебе, и ему.

— Если в двух словах, я побоялся ухудшить положение. Послушай, узнаешь что-нибудь о Джулии, сразу сообщи мне, ладно?

— Обязательно.

Босх хотел положить трубку, но вспомнил кое-что.

— Манк, еще вот какое дело. Твой Эджвуд принялся пинать подозреваемого, лежавшего на полу, в наручниках. У него, похоже, сломано пять или шесть ребер.

Босх ждал. Манкевич отмалчивался.

— Могу дать этому официальный ход или предоставить тебе разбираться самому. Выбирай.

— Я сам разберусь.

— Не забудь сообщить мне.

Он положил трубку и взглянул на Эдгара, тот кивнул, выражая одобрение напарнику.

— А как быть со Стоксом? — спросил Эдгар. — Гарри, что там, черт возьми, произошло в этом гараже?

— Ума не приложу. Слушай, я пойду поговорю с ним об Артуре Делакруа, посмотрю, что удастся выведать, пока не нагрянет ГРВСП и не заберет его. Когда они появятся, попробуй их задержать.

— Да, а в эту субботу я собираюсь задать жару Тигру Вудсу на Ривьере.

— Знаю.

Босх направился в коридор и уже у двери в третью комнату сообразил, что не забрал свой магнитофон у детектива Бредли из ОВБ. Он хотел записать разговор со Стоксом. Пройдя мимо нее, шагнул в расположенную рядом с ней аппаратную, включил видеокамеру и вспомогательный магнитофон третьей комнаты, потом вошел туда.

Босх сел напротив задержанного. Взгляд Стокса был безжизненным. Меньше часа назад он протирал «БМВ», зарабатывая несколько долларов. Теперь его ждало возвращение в тюрьму — в лучшем случае. Он знал, что кровь полицейского в этой воде привлекает синих акул. Многие подозреваемые были застрелены при попытке к бегству или непонятным образом повесились в камерах. Во всяком случае, репортерам это объясняли так.

— Сделай себе большое одолжение, — произнес Босх. — Успокойся, черт возьми, и не совершай глупостей. Не выкидывай с этими людьми ничего такого, что приведет к твоей смерти. Понимаешь меня?

Стокс кивнул.

Босх увидел у него в нагрудном кармане комбинезона пачку «Мальборо» и потянулся к ней через стол. Стокс вздрогнул.

— Не пугайся.

Он взял пачку сигарет и прикурил одну от спички из лежавшей за целлофаном книжечки. Принес из угла комнаты маленькую мусорную корзину, поставил рядом со своим стулом и бросил в нее спичку.

— Если бы я хотел бить тебя, то занялся бы этим в гараже. Спасибо за курево.

Босх смаковал табачный дым. Он не курил уже больше двух месяцев.

— А мне можно сигарету? — спросил Стокс.

— Нет, ты ее не заслуживаешь. Не заслуживаешь даже дерьма. Но я хочу заключить с тобой небольшую сделку.

Стокс поднял взгляд на Босха.

— По поводу того легкого пинка в ребра. Ты забываешь о нем и переносишь его, как мужчина, а я забываю, что ты брызнул мне в глаза этой гадостью.

— Командир, у меня до сих пор болят ребра.

— А у меня до сих пор жжет глаза. Это химическое моющее средство. Прокурор состряпает из этого нападение на полицейского быстрее, чем ты успеешь произнести «от пяти до десяти лет в Коркоране». Помнишь, как сидел там?

Босх помолчал несколько секунд, чтобы до Стокса дошло.

— Значит, договорились?

Стокс кивнул, однако сказал:

— А что от этого изменится? Они заявят, что я стрелял в нее. Мне...

— Но я знаю, что не стрелял.

Босх заметил, что в глазах Стокса появился проблеск надежды.

— И скажу им в точности то, что видел.

— Хорошо, — прошелестел Стокс.

— И давай начнем сначала. Почему ты убегал?

— Потому что это то, что я делаю, командир. Убегаю. Я преступник, ты полицейский. Вот я и убегаю.

Босх вспомнил, что во всей этой неразберихе и спешке никто не обыскал Стокса. Приказал ему встать. Тому пришлось наклониться над столом из-за продетых в кольцо наручников. Босх зашел ему со спины и стал проверять карманы.