Вот так, четко, ясно, конкретно… И очень тяжело…

Мы пришвартовали катер у его постоянного места, в этом нам здорово помог местный «Попай-морячок» в тельняшке с закатанными рукавами и чадящей трубкой во рту. Джин снова уселась возле плащ-палатки с телом, а я начал потихоньку перетаскивать сумки в «Гелендваген», дожидавшийся на парковке. Кстати, там был вооруженный сторож, поэтому за сохранность имущества можно было почти не опасаться. Особенно теперь, когда в одной из сумок тихо-мирно лежал небольшой, туго набитый пакетик с невзрачными камешками.

Инспекторша подъехала на личной машине, скромной «Судзуки»-«самурайке» пустынного цвета, безо всяких мигалок. И на этом спасибо, нам сейчас только цветомузыки не хватало…

Мы изложили ей свою историю в том варианте, который обсуждали на обратном пути. Она заглянула под брезент, что-то прикинула в уме и спросила:

– Вы можете сами отвезти останки в морг, сейчас? Нам все-таки нужно будет провести экспертизу…

Я посмотрел на Джин, она согласно кивнула. Мне пришлось перенести небольшой брезентовый сверток в багажник джипа, и мы поехали вслед за машиной инспекторши. Джинджер была спокойна, даже чересчур. Наверное, слишком много времени прошло и все эмоции уже давно «перегорели» внутри. Разве что иногда мне казалось, что ее глаза подозрительно влажные.

В морге, после кратких, но выразительных распоряжений фрау Ирмы, у нас приняли скорбный груз, и практически сразу инспекторша записала показания Джин, сказав, что процедура опознания должна быть официально проведена и оформлена. Айдишку она тоже приобщила к своим записям. Похоронить можно будет через два-три дня, после проведения судебно-медицинской экспертизы. Понятно, что в данном случае это скорее формальность, но если им это нужно… Тем более что сейчас выходные, так что реально – дня через четыре…

Инспекторша не особо мучила нас расспросами, но я сильно подозревал, что не позже вторника она позвонит и пригласит на беседу. На ее месте я бы и сам так поступил. Уж очень обстоятельства, при которых было обнаружено тело или то, что от него осталось, были странными: на маршруте обстреляли самолет, пилот уходил от обстрела вдоль берега, а через весьма малое время тот же самый пилот нашел самолет, разбившийся несколько лет назад, причем почти в том же самом районе. Причем о замеченных обломках этот удачливый пилот раньше и не заикнулся. Валерьянкой мне запастись, что ли? Так ведь не поможет… Ох, блин, скатались на морскую прогулку, полазили по камням… И что теперь? Хотя, если следовать мудрым словам, то: «Все, что ни делается, – к лучшему!»…

Попрощавшись с задумчиво выглядевшей инспекторшей, мы поехали домой. Молчали всю дорогу и дома тоже почти не разговаривали. Если честно, я даже и не знал, что теперь делать. Животные как будто почувствовали настроение хозяев и вели себя очень тихо. Домработница уже давно закончила со всеми поручениями, так что мы ее и не встретили, только Джин нашла записку на столе в кухне – «отчет о проделанной работе», так сказать. Молча она пошла в ванную комнату, а я в очередной раз занялся переноской вещей. Оружие – в «оружейку», прочее – в другую комнату, вещи надо будет потом в стиральную машину закинуть…

Джинджер после мытья переоделась в темного цвета кофту и брюки, к тому же повязала голову темной косынкой. Все понятно, вопросов нет…

– Ужинать будешь? – спросил я у нее.

– Да, приготовь что-нибудь, только немного, – безразлично ответила она. – Пойду пока оружие почищу…

Надо же, решила успокоить нервы, ухаживая за своим оружием. Ладно, тогда начну заниматься таким привычным делом…

Решив не заморачиваться, сварил немного спагетти, построгал сыра на терке и смешал его со сметаной. Теперь еще чуть-чуть зелени, и все… А, еще травяного чая заварить, кофе тут ну совсем не в тему…

Когда уже заканчивал накрывать на стол, на кухню вошла Джин. Руки она уже отмыла, но ружейной смазкой все-таки пахло весьма ощутимо.

– Отличный парфюм, Джин, – коряво пошутил я.

– Да, летняя коллекция ароматов… – откликнулась она, грустно улыбнувшись.

За ужином мы тоже почти не разговаривали, обмениваясь только короткими репликами. Ну не знаю я, как сейчас с ней себя вести!.. Выражать соболезнования? Так Айван не вчера погиб, она по нему давно отплакала. Пытаться отвлечь чем-нибудь? Нет, не буду лезть… Пусть она сама разберется в своих чувствах. Попросит – тогда буду помогать.

Джин съела меньше половины, вяло ковыряясь вилкой в содержимом тарелки. У меня тоже настроение было совершенно не веселое, но старая солдатская закалка помогла закончить ужин, и я наконец «добил» свою порцию. Зато псу досталась дополнительная пайка, от которой даже кот сумел урвать пару макаронин. Будем считать, что все остались довольны.

Вечер прошел спокойно. Почти все время мы просидели в гостиной, посмотрели местные новости по телевизору, а когда начался фильм – приглушили звук до минимума, только чтобы не стало совсем уж тихо. Вдруг я услышал знакомую мелодию и прибавил громкости:

Джинджер тоже стала прислушиваться, наверное, тоже знает эту песню. Да, это старый фильм «Горец» с Кристофером Ламбертом… У меня всегда от этой мелодии перехватывало дыхание…

Я посмотрел на Джин – она сидела с закрытыми глазами, по щекам текли слезы. Да и сам сейчас…

Затихла музыка, умолк голос Фреди Меркьюри. Джин взяла меня за руку и сказала:

– Спасибо тебе…

– За что?

– За то, что ты есть… Кончилась эта проклятая неизвестность. Несколько лет… Ждать, на что-то надеяться, подскакивать от каждого стука в дверь, прислушиваться к шагам… Извини, я сейчас хочу побыть одна… – Она порывисто встала с дивана и вышла из гостиной.

Фильм я досматривал в одиночестве, опять сделав звук едва слышным, только бы различать слова. Снова полюбовавшись на то, как Горец смог найти новую любовь в очередной раз, я выключил телевизор и прислушался. В доме было тихо, Джин, наверное, уже спала – везде было темно. Ладно, у меня тут кот есть под рукой, сейчас мы с ним здесь на диване уляжемся в обнимку…