До появления фонетического языка его функции выполняли жесты.

Мнение антропологов

Язык – враг мой, так что же тогда говорить о жестах и мимике?!

Козьма Прутков. Памятка идущему на дознание

Станцуйте мне бином Ньютона.

…

Жесты, в отличие от почерка и черт лица, гораздо легче подделать, т. е. изобразить то, что нужно на данный момент. После выхода в свет книги Алана Пиза «Язык жестов» это можно делать на надежной технологической основе. Опять же окружив себя взводом имиджмейкеров, можно в конце концов войти в образ до максимального его правдоподобия. Но… природа человеческая все же лукавая: вдруг позабудешь заученный урок и непроизвольно дашь волю физиологически и психологически более адекватному мышечному движению. Жесты, поза, мимика – древнейшая система коммуникации человеческого сообщества (господин Павлов ее обозначил как первую сигнальную систему), и ее программные блоки чрезвычайно прочно закреплены в нашем подсознании (на уровне так называемой древней коры головного мозга). Учтем, конечно, и культурные традиции, поскольку у каждого народа и нации имеются свои особенности в передаче информации и душевного состояния посредством жестикуляции. Однако слой социальной культуры всегда несоизмеримо более тонок в сравнении с мощным пластом древнейших сигнальных рефлексов общения. Вот эти коммуникативные архетипы зачастую и прорываются непроизвольным движением в наших вполне современных и окультуренных жестах. Так, поглаживание рукой нижней челюсти (или бороды) что у русских купцов, что у дервишей и воинов Аллаха, что у нынешнего менеджера всегда будет означать одно: готовность дать отпор и уверенность в своих силах. Провести рукой, даже невзначай, по широкой дуге подбородка означает проверку и стимуляцию нашего древнейшего оружия защиты и нападения – челюсти с ее резцами и клыками. (Кстати боксеры, именно так разминают свою челюсть, кусаться нельзя, но держать удар и наносить выпады нужно непременно.) А вот если человек прикасается (или подпирает рукой) самый кончик подбородка, то он скорее всего готов больше к словесному отпору, нежели к иным активным действиям. (Эспаньолка – короткая остроконечная бородка – традиционно ассоциируется с профессиями адвоката или преподавателя высшей школы.) Рука, подпирающая щеку, – явный признак утери интереса к происходящему вследствие отсутствия ожидаемых материальных стимулов. А вот если та же рука как бы невзначай потеребит свое ухо, то будьте уверены – клиент проявляет стратегический интерес и пытается интуитивно просчитать будущее.

Жесты «с носом» требуют детализации. Притрагивание к самому кончику – стремление что-либо неприметно разузнать, куда-то тайно внедриться, не оставляя следов, и в целом разведать что-либо деликатное либо пикантное. Еще – выйти сухим из воды. Ощупывание и поглаживание крыльев носа (аналогично, простите, и ковыряние в носу) – неудержимое желание куда-то или во что-то обязательно внедриться, при необходимости производя разведку, что называется, боем. Потирание горбинки на носу – жест упрямства и желания отстаивать свою позицию, как минимум оставаться при своем мнении. Чуть выше расположена переносица, но прикосновие к ней (часто под видом утомления глаз) свидетельствует о чувстве смятения и растерянности из-за каких-то неотложных проблем. То же – потирание височных долей лба: человек напряженно пытается придумать некую комбинацию, чтобы выйти из создавшегося тупика. Увы, оба жеста не из разряда жестов победителя, это скорее попытка отступить с наименьшими потерями. Опущенные веки – также защитная реакция на ситуацию, которая явно не приятна. Зато когда непроизвольно притрагиваются к губам (либо, опять же простите, их слегка облизывают) – выражение неподдельного интереса к происходящему, желание все пощупать и попробовать. Впрочем, женщины еще в давние времена научились умело имитировать эту непроизвольную реакцию.

Интересна расшифровка сигнальных функций пальцев. Снял покров таинственности с «распальцовки» известный психоаналитик Макс Люшер, который более известен своими работами по цветологии. Люшер подтвердил, что указательным пальцем мы действительно тычем, т. е. таким образом поучаем, морализируем, провозглашаем и т. д. Короче, власть ментора или моралиста. Добавьте сюда же уверенность в том, что «так надо» и «я всегда прав». Не слишком удачная жизненная позиция, но в эпоху идеологических диктатур очень даже срабатывала. В наше время даже политическая идеология стала несоизмеримо более гибкой. Кстати, помимо самого жеста, информацией может служить обилие украшений на пальце.

Психологическая функция среднего пальца: демонстрация власти собственного «я» (в астрологии подобная черта характера именуется «юпитерианской» – вполне адекватное сравнение). Вооружать средний палец массивным кольцом с камнем, а чаще перстнем-печаткой любят властные и жесткие натуры, для которых стремление повелевать так же естественно, как для кого-то дышать. Демонстрация среднего пальца символизирует выражение персональной мощи, в том числе и фаллической. Изречения современного новояза типа: «Я тебя сделаю» в жестовом эквиваленте изображаются именно средним пальцем. Что же, каковы нравы, таков и коммуникативный язык.

Безымянный палец демонстрирует приверженность к устоям, традициям, нормам и архетипам. Не случайно именно он удостоился чести быть украшенным обручальным кольцом, ведь брак – институт весьма традиционный, архетипичный и консервативный. Вообще люди, которые обильно украшают безымянный палец перстнями и кольцами, – классические традиционалисты, к тому же весьма болезненно относящиеся к своему имиджу, реноме, паблисити, проще говоря, к своей репутации. Кроме того, они ярые приверженцы устоявшихся систем и правил и ни за что не рискнут их нарушить. Это их основная добродетель и одновременно – ахиллесова пята.

Самый интересный в психоаналитическом ракурсе палец, казалось бы, самый маленький и невзрачный – наш мизинец. Однако легко убедиться, что после отставленного большого это самый подвижный палец. Более того, он один из самых крепких. Тот, кто много печатал на старых механических печатных машинках, может этот тезис подтвердить, ведь на долю мизинцев (при слепом десятипальцевом методе) приходится много буквенных клавишей. Поначалу им печатать трудно, но потом привыкаешь и убеждаешься, что мизинец – весьма грозное орудие. Причем не только для печатной скорописи: в ряде боевых искусств он предназначен для нанесения очень опасных специфических ударов. В психоанализе (опять же по Максу Люшеру) мизинец – выразитель чувства противостояния, оригинальности на грани фола и эпатажа, провокационного фрондерства и просто утверждения собственной неповторимости и самобытности. Присмотритесь к окружающим: кокетка, если хочет показать себя оригинальной и своенравной, обязательно украсит свой мизинец гирляндой колец. Далеко отставленный мизинец, когда человек берет в руку, скажем, бокал, сигнализирует окружающим: «Я могу поступить по-своему, и это будет для вас весьма неожиданным». Непроизвольное постукивание мизинцем по столу также означает неповиновение и стремление проявить себя в более смелом и неожиданном ракурсе, чем того требуют окружающие. Это сигнал нетерпения и одновременно творческого вызова. Тот, кто любит поигрывать мизинцем, непременно готов перешагнуть через устоявшиеся правила и начать игру «за забором», т. е. действовать в стиле «хэджа». Возможно, это всего лишь демонстрация или провокация, но субъект внутренне готов вырваться из тисков косности и традиционализма. В наше время сии качества щедро вознаграждаются, общество технологических свершений жаждет перемен и новых ощущений, как никакое иное. Впрочем, в границах управляемости и определенной толики предсказуемости.