– Нет! А я-то и не знала, что вы с Максом встречаетесь. Я так счастлива, дорогая. Погоди, вот я твоим сестрам расскажу.

– Как лучше? Отложить, чтобы устроить свадьбу в Италии, или пожениться прямо здесь?

– О, конечно здесь! Смотри, какая тут красота – отличное место для свадьбы!

– Мама, хватит!

Старшая из двух женщин даже не дрогнула. Только уставилась на дочь немигающими черными глазами без тени раскаяния.

– Что хватит?

– Я все знаю, мама. Ты узнала, что мы с Максом переспали, и вынудила его сделать мне предложение. Как ты могла? Как ты могла навязывать меня кому-то насильно?

Синьора Конте вздохнула и отодвинула от себя тарелку. Она не торопилась с ответом, молча потягивая крепкий эспрессо.

– Я не собиралась тебя обманывать, Карина. Я думала, если Макс просто сделает предложение и ты будешь знать, что я тут ни при чем, так будет романтичнее.

– Ты очень даже при чем! – задохнулась Карина. – Позволь, я попробую объяснить. Мы с Максом провели ночь вместе, но мы не хотим серьезных отношений. Мы друг другу не подходим. А ты стала давить на его чувство чести и заставила сделать выбор, который ему не по душе. Мы еще можем все уладить. Если ты никому не скажешь, никто ничего не узнает. Никому не будет никакого вреда.

Женщина, вырастившая четырех детей и выстроившая собственную империю, прищурила глаза и наклонилась ближе. Карина затрепетала под этим властным взглядом.

– Ты не понимаешь. Ты переспала с Максом. Я не так воспитывала вас обоих, чтобы вы бегали от ответственности. Если вы переехали в Америку, это еще не значит, что можно отказываться от своих ценностей. Все нужно сделать как полагается.

Сердце у Карины колотилось так громко, что звук оглушительно отдавался в ушах. Она глубоко вздохнула и попыталась взглянуть на это как на коммерческую сделку, которую нужно выиграть любой ценой. К сожалению, ее мать была самым сильным противником из всех, с кем она когда-либо имела дело.

– Мама, я никогда не хотела причинять тебе боль, но теперь я живу своей жизнью. Я не могу выйти замуж за Макса. Ты должна понять.

– Почему?

– Потому! Потому что мы не так много значим друг для друга. Когда два человека занимаются сексом, это еще не означает, что они должны быть вместе на всю жизнь.

Синьора Конте кивнула и скрестила руки на груди. Голос у нее стал холодным.

– Ясно. Тогда ответь на один вопрос. Если уж ты готова причинить мне боль и посмеяться над всем, чему я тебя учила, над всеми моральными и этическими принципами, в которые мы с папой верили, то пообещай, что ответишь честно.

Карине стало жарко от стыда. Она сжала пальцы в кулаки и кивнула:

– Обещаю. Спрашивай.

– Посмотри мне в глаза, Карина Конте, и честно скажи, что не любишь Макса.

У Карины оборвалось дыхание, как от удара под ложечку. Она уставилась на мать со смесью ужаса и облегчения. Просто выговорить эти слова. Просто сказать, что не любит Макса, – и она свободна. Конечно, она будет чувствовать себя виноватой, и мама огорчится, зато не придется насильно выходить замуж. Не придется притворяться и произносить фальшивые клятвы любви, которой у них на самом деле нет.

«Я… не… люблю… Макса».

Карина открыла рот.

Годы, когда она росла под маминым крылышком, всплыли у нее перед глазами. Когда умер папа, ее мир рухнул и так трудно было найти опору. Майкл ей тогда во многом помог. Но именно мама была скалой, на которой все держалось. Железная рука и сердце из чистого золота. Каждую ночь, когда Карина плакала, мама сидела рядом и рассказывала про папу. Она никогда не боялась говорить о человеке, которого любила всю жизнь. Синьора Конте несла свое горе с честью, мужественно, и Карина поклялась, что не посрамит свою мать.

Когда эти слова уже готовы были сорваться у нее с языка, сердце закричало: «Лгунья!» – и настал момент выбирать.

Мать ждала. Верила, что Карина скажет правду. Верила, что дочь будет честной перед самой собой и не струсит.

Она все еще любит Макса.

Карину словно ударило, когда она это поняла. Тоска и безнадежность затопили ее, словно разрушительное цунами.

Голос дрогнул.

– Не могу.

– Я знаю. – Мать взяла дочь за руку. – Ты всегда любила его. Поэтому я должна добиться этого брака, а ты должна попробовать найти свой путь. У Макса есть глубокие чувства к тебе, милая моя Карина. Я не позволю ему лишить себя или тебя этого шанса. Если ты не согласишься, я позвоню маме Макса. Я все расскажу Майклу, и ты даже представить не можешь, сколько бед натворишь. Потому что разобьешь мне сердце.

Карине сдавило горло, и она вдруг почувствовала себя совсем без сил. Мышцы стали вялыми, она обмякла в кресле. Ей хотелось расплакаться, как маленькой, забраться к маме на колени, ища утешения. Но она теперь взрослая и должна сама отвечать за свои поступки и решения.

Выбора не было.

Карина должна выйти замуж за Макса.

Но она не обязана этому радоваться.

* * *

Карина постучала в дверь его номера.

Макс открыл, посторонился, и ее слабое сердце забилось от желания и еще от какого-то, более глубокого чувства. Слава богу, он уже был не совсем голый, хотя разница небольшая. Синие спортивные шорты сидели низко на бедрах, так что видны были накачанные мышцы живота. Футболка в тон, старая-престарая, облегала его плечи, как руки любовницы.

Карина еле удержалась, чтобы не прижаться к нему и не вдохнуть его запах – запах мыла и кофе с легкой примесью мускуса. Макс принял душ, волосы у него были влажные и аккуратно зачесаны назад.

– Ну как? – Он наступил одной босой ногой на другую, глядя на нее.

– Ты был прав. Она хочет, чтобы мы поженились.

Карина ждала брани. Дикого приступа паники. Чего угодно, что дало бы ей оправдание, позволило решиться разбить сердце матери и принять наказание. Но Макс только кивнул, как будто ничего нового не услышал.

– Я так и думал. Кофе хочешь? – Он показал на накрытый стол. Приподнял серебряные крышки, под ними была яичница с тостами, а рядом с вазой с единственной розой на длинном стебле стоял полный кофейник.

– Не хочу я твоего дурацкого кофе! – взорвалась Карина. – И мужа, который меня не желает, тоже не хочу. Ты что, правда собираешься это сделать? Ввязаться в серьезные отношения, да еще и не по своей воле?

Макс взял чашку и внимательно посмотрел на Карину. Его лицо было похоже на маску, полностью лишенную каких-либо эмоций.

– Да.

– Почему?

Он сделал глоток горячего напитка.

– Потому что так будет правильно.

Ярость вспыхнула в ней и вырвалась наружу.