девяностых. Приехали среди прочих Михаил Жуков, Владимир Тарасов, Владимир Волков, Вячеслав Гайворонский, Юрий Яремчук, Аркадий Шилклопер, Владимир Миллер, Александр Александров, Юрий Парфенов, Сайнхо, Юрий Кузнецов. Оказалось, что в «Оркестре московских композиторов» осталось только два московских резидента — Юрий Парфенов и я. Более того — и это в некотором смысле относительно, так как Юрий Парфенов живет в Балашихе Московской области, а я прописан в поселке Красково Люберецкого района. Вот такой вот «Оркестр московских композиторов»… Да и россиян в нем негусто, остаются в Питере только Волков да Гайворонский. В последние годы переехали в Германию Аркадий Шилклопер и Михаил Жуков, чуть раньше — Александр Александров, довольно давно в Австрию уехала Сайнхо. Новоджазовые музыканты уезжали из Москвы, Ленинграда, Вильнюса, Свердловска, Красноярска, Архангельска…

Может быть, размышления об этом и претворились у меня в сон, в котором Курехин по-свидригайловски звал меня в Америку.

Русских за пределами России в несколько раз больше, чем русских в Москве: проблема идентичности — стоит ли она для них и насколько важна? С ней ли связано массовое возвращение на родину?

Между тем жизнь продолжается. Появляются новые музыканты… Меняются стили. Из фри-джаза энергия (хочется верить, что все же временно) перетекает в электроакустику, звуковые скульптуры, шумовую музыку, театр, современный танец. И Москва, и Петербург остаются привлекательными для людей, жаждущих творческой реализации. Уверен, что не только эти два города, просто я меньше осведомлен о том, что творится в России за их пределами. В качестве одного из примеров хотелось бы привести активную деятельность британского барабанщика Маркуса Годвина, уже несколько лет как переехавшего в Петербург. Помимо записи компакт-диска к балету Дмитрия Каховского «Симонмаг» (на московской «ХОР Рекордз»), у него есть собственный проект с российскими музыкантами «The Noise of Time», в котором выступают музыканты группы «АукцЫон» Николай Рубанов и Михаил Коловский, а также питерский басист Дмитрий Каховский и смоленский виолончелист Владислав Макаров. «Noise of Time» не ограничивает свои выступления Питером, мне довелось слышать их и в московском клубе.

Ну и нельзя не сослаться в этой связи на литовского композитора и перформера на живой электронике Ричардаса Норвилу. Ричард достаточно долго жил в Берне, Швейцария (изучал психоанализ), но предпочитает все же работать в Москве и вообще в России, не забывая навещать Восточную, Центральную и Западную Европу с концертами. Сейчас он — один из наиболее востребованных композиторов в российском театре. Спектакли с его музыкой идут в самых разных театрах — от Новосибирска, Саратова и Пензы вплоть до МХАТа им. А. П. Чехова, для которого он писал музыку к нашумевшему спектаклю «Терроризм». Ричард сотрудничает с московским электронщиком Алексеем Борисовым («Ночной проспект»), не отказываясь ни от поездок в Красноярск, Омск, Томск, ни от выступлений в Австрии, где у него недавно вышел очередной компакт-диск.

В Москве проживает постоянно более сотни тысяч иностранцев, некоторые весьма успешно вписались именно в русскую культуру — например канадский фотограф — очаровательная Хайди Холлингер.

Свято место пусто не бывает.

Возможно, явившийся во сне Сергей Курехин мне подсказал тему для этого текста?

На поле коллективных действий в Альпах

В то мартовское утро 1999 года я немного страдал от легкого похмелья. Вернее, не страдал, а скорее, чувствовал последствия в виде не вполне спокойного восприятия действительности. Я даже колебался, а не пропустить ли мероприятие, потому что надо было по пути обязательно успеть забросить на вахту Театра на Таганке компакт-диск, а времени было мало. В предшествовавшие акции 7 дней я сыграл 8 спектаклей в Берлине и Москве, причем накануне вечером — два, один за другим. Очень устал. Ночью с одной знакомой довольно много выпили… Позвонил инженеру пейджинговой компании. Узнал, что за время моего отсутствия — пока я был в Берлине — мне на пейджер звонил основатель группы «Коллективные действия» Андрей Монастырский. Звонок этот не связан с планировавшимся мною открытием сайта «Концептуализм», а был приглашением на очередную акцию «ДК». Сбор, как в былые времена, — у Савеловского вокзала. Группировались вокруг Ю. Лейдермана.

Итак, я все же явился на пункт сбора и среди множества знакомых и полузнакомых лиц увидел В. Я возблагодарил судьбу за свое особенное состояние в то утро: от такой встречи на трезвую голову я вполне мог бы получить разрыв сердца! Я был влюблен в В., и 10 месяцев назад мы расстались.

Тут необходим экскурс в недалекое прошлое.

За год до описываемых событий мы вместе с основателем группы «Коллективные действия» Андреем Монастырским были приглашены в Фельдкирх в Австрии. Местный художник-концептуалист Герт Гшвендтнер устроил фестиваль русского искусства, преимущественно концептуального направления. Фестиваль проходил в Доме привратника на территории иезуитского колледжа — того самого, где учился Нафта, персонаж «Волшебной горы» Томаса Манна. Фельдкирх лежит в альпийской долине, и я почувствовал, что меня неудержимо потянуло взобраться на одну из вершин. В моем сознании покорение вершины как-то ассоциативно связывалось с браком. Так было у меня в 76-м году — перед первой женитьбой. А тут накануне приезда в Австрию мне нагадали на картах таро свадьбу! Гадание подтверждалось: слева — музыка, справа — тюрьма. (Слева от Дома Привратника в Фельдкирхе располагалась консерватория, справа — провинциальная тюрьма.) Я, естественно, связывал предсказание свадьбы с В., я не знал, что гадание предрекало мне не брак, а всего лишь работу над «Hochzeitsreise» — «Свадебным путешествием» Владимира Сорокина, которое ставил местный театр «Saumarkt»!

В общем, в первый приезд я ограничился всего лишь подъемом в предгорные области вместе с Андреем. Затем я вынужден был уехать на дней десять в Москву. По приезде в Москву что-то необъяснимое разладило наши отношения с В. И вот, когда я вернулся в Австрию, мной овладело просто маниакальное желание подняться на вершину. Подхлестнули меня еще несколько совпадений: пастор местной реформатской церкви, помогавший Андрею в его акции с видеосъемками, попросил меня поиграть в его церкви на богослужении. В то воскресенье, когда я был приглашен играть, состоялся обряд крещения девочки. Мать девочки, немку с моей малой Родины — из Казахстана, звали так же, как и В. Имя самой девочки — традиционное имя в моей семье. Ее отец, местный любитель фри-джаза, оказался альпинистом.

Родители новоокрещенной забрали меня к себе; мы проговорили о России, музыке и ближайших вершинах Альп до позднего вечера. В общем, назавтра мы с Тертом отправились в горы. Шли по очень глубокому снегу, местами — до 6 м, но не проваливались: наст держал. Когда до вершины Фрешенвег (2006 м)